Форум
Последние изображения
Поиск
Регистрация
ВходОт тюрьмы, да от сумы....
Страница 1 из 1
От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 14.09.09 1:31
Название: От тюрьмы да от сумы
Автор: AгатА
Жанр: AU, ОСС, Романтика, Ангст, немного криминала…
Рейтинг: PG-13
Пейринг: КВМ
Статус: В процессе
От автора: Не в моих правилах писать одновременно два фанфика, но в этот раз решила пренебречь этим негласным правилом. тем более, что "История одного убийства" что-то никак не идет! Голову заняла новая идея и она проситься наружу!!! История пришла в голову благодаря отсутствию моего друга Пегаса и визиту Черного Единорога. А он тот еще вдохновитель. История не замысловатая и начинается слишком хорошо. Как закончится, пока сама не знаю. И ничего загадывать не хочется, потому как знаю, есть у моих героев привычка поворачивать сюжет в свою сторону.
Итак…
Жду ваших отзывов!
https://sheephouse.forum2x2.ru/forum-f10/tema-t28.htm
Автор: AгатА
Жанр: AU, ОСС, Романтика, Ангст, немного криминала…
Рейтинг: PG-13
Пейринг: КВМ
Статус: В процессе
От автора: Не в моих правилах писать одновременно два фанфика, но в этот раз решила пренебречь этим негласным правилом. тем более, что "История одного убийства" что-то никак не идет! Голову заняла новая идея и она проситься наружу!!! История пришла в голову благодаря отсутствию моего друга Пегаса и визиту Черного Единорога. А он тот еще вдохновитель. История не замысловатая и начинается слишком хорошо. Как закончится, пока сама не знаю. И ничего загадывать не хочется, потому как знаю, есть у моих героев привычка поворачивать сюжет в свою сторону.
Итак…
Жду ваших отзывов!
https://sheephouse.forum2x2.ru/forum-f10/tema-t28.htm
Последний раз редактировалось: Агата (14.09.09 1:33), всего редактировалось 1 раз(а)
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Re: От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 14.09.09 1:32
Глава 1.
Лето в этом году начиналось очень неспешно, но приятно и ожидаемо. Понемногу входя в свои права, оно раскрасило улицы в яркие цвета всех оттенков. Зеленые свежие листья парков и садов, радужно яркие клумбы, насыщено-серые дома и прозрачные витрины магазинов. За одной из таких витрин можно было заметить парочку.
Он был высоким, темноволосым и невозмутимо-спокойным улыбающимся мужчиной в полном расцвете лет, она – тоже высокая, белокурая девчонка, неспокойно озирающаяся по сторонам. Казалось, что может быть у них общего? Ему на вид лет тридцать, ей – семнадцать, не больше. На нем – потертые джинсы и синяя футболка, на ней легкое желтое платье и множество бижутерии, начиная от колец и браслетов, заканчивая несколькими рядами бус и подвесок. Они были не похожи ни на друзей, ни на брата с сестрой и даже ни на простых знакомых. В их глазах играло что-то иное. А название этому – любовь. Всего пару недель назад он смог признаться ей в своих чувствах, хотя мучил себя этим желанием уже больше двух лет. А она, смущаясь и отворачиваясь, тихо ответила взаимностью. И счастью не было придела вот уже неисчислимое количество дней, а им все казалось моло. И все казалось безупречным, настоящим и чистым от этой безумной любви и нежности.
Почему он так долго ждал? И что подтолкнуло его к признанию? В первую очередь он боялся, что может спугнуть свою девочку, а во-вторых, не хотелось ставить и ее и себя в неловкое положение. И дело было не только в разнице возрастов. Он был ее учителем, школьным учителем физкультуры, а она – его любимой ученицей. Любимой в самом прямом смысле слова. Это он понял почти два года назад, когда на одном из соревнований по стритболу она вырвала победу буквально на последних секундах и переполненная счастьем кинулась к нему на шею. Вот тогда-то он и понял, что дороже этой сумасшедшей девчонки у него никого и ничего нет. Сколько испытал этот взрослый мужчина, пытаясь забыть, разлюбить, заменить ее. Не раз он пробовал внушить себе, что это глупость, что любовь к малолетке – это как минимум уголовно наказуемо. Но ничего не выходило. А она, кажется, только притворялась, что ничего к нему не испытывала. Умело скрывала свою любовь, сама порывалась заглушить свои чувства, но все это безуспешно. И вот, тот самый день, когда путь назад был отсечен, когда оставалось только шагнуть друг к другу и сказать всю правду, когда последний шанс должен был быть использован, иначе, они бы навсегда потеряли любовь. Но они были умнее самой судьбы… Теперь они были одним целым и понимали друг друга с полуслова.
– Лен, тебе очень идет.
– Ты уверен? Я никогда раньше не носила платьев… - девушка покрутилась перед зеркалом и выглянула на пышущую жаром улицу.
– Более чем. Ты прекрасна…
– Но оно стоит… Витя… оно!.. – Взглянув на цену та, которую называли Леной, зашла в примерочную и стянула платье. – Ты с ума сошел! Я не могу принять такой подарок!
– Ты – мой самый дорогой подарок. Подарок судьбы. А деньги не проблема. Будем считать, что это мой тебе подарок за хорошую сдачу экзаменов.
Виктор нервно вздохнул, представляя что сейчас творится в маленькой кабинке, и отвернулся к окну.
А она быстро переоделась и, собиралась было уже выходить, но синяя шторка на мгновение стыдливо приоткрылась, пропуская в тесные стенки примерочной мужчину.
– Ты чего? – Испугалась Лена.
– Я? Да так… Мне кажется, что я уже забыл, какая ты на вкус.
– И ты решил вспомнить прямо здесь?
– Прямо здесь и сейчас! – делая шаг на встречу, Виктор прижал ее к зеркалу, занимавшую всю заднюю стенку примерочной.
– Может не нужно?
– Может и не нужно… но иначе я просто сгорю…
– М… – нежных девичьих губ коснулись требовательные мужские. И этот поцелуй, как и сотни других до него, превратился в полет между небом и землей. Еще ни с кем Витя не испытывал такого удовольствия от одних только поцелуев. А Лена готова была утонуть в его руках, глазах и прикосновениях, и с радостью отдавала всю себя через прикосновения к сильному и немного дрожащему от волнения и страсти телу.
– Не место… – прошептала она, с трудом отрываясь от его манящих губ.
– А где место? – и, не получив вразумительного ответа, снова потянулся к губам.
– Уважаемые… – послышался из-за шторки голос продавца-консультанта.
Влюбленные прыснули.
– Она, наверное, подумала, что мы там стащить чего-то собирались, видел, как она нас осматривала внимательно, – хихикнула девушка, выходя из магазина.
- Нет, я думаю, что она подумала о другом... Куда пойдем?
– Ну, не знаю… На все премьеры этого месяца мы уже сходили, в кафе мне не хочется… Может просто погуляем?
– Можно… А потом?
– Потом? – Она соблазнительно коснулась маленькой ямочки между его ключицами. – Посмотрим на твое поведение!
Лето в этом году начиналось очень неспешно, но приятно и ожидаемо. Понемногу входя в свои права, оно раскрасило улицы в яркие цвета всех оттенков. Зеленые свежие листья парков и садов, радужно яркие клумбы, насыщено-серые дома и прозрачные витрины магазинов. За одной из таких витрин можно было заметить парочку.
Он был высоким, темноволосым и невозмутимо-спокойным улыбающимся мужчиной в полном расцвете лет, она – тоже высокая, белокурая девчонка, неспокойно озирающаяся по сторонам. Казалось, что может быть у них общего? Ему на вид лет тридцать, ей – семнадцать, не больше. На нем – потертые джинсы и синяя футболка, на ней легкое желтое платье и множество бижутерии, начиная от колец и браслетов, заканчивая несколькими рядами бус и подвесок. Они были не похожи ни на друзей, ни на брата с сестрой и даже ни на простых знакомых. В их глазах играло что-то иное. А название этому – любовь. Всего пару недель назад он смог признаться ей в своих чувствах, хотя мучил себя этим желанием уже больше двух лет. А она, смущаясь и отворачиваясь, тихо ответила взаимностью. И счастью не было придела вот уже неисчислимое количество дней, а им все казалось моло. И все казалось безупречным, настоящим и чистым от этой безумной любви и нежности.
Почему он так долго ждал? И что подтолкнуло его к признанию? В первую очередь он боялся, что может спугнуть свою девочку, а во-вторых, не хотелось ставить и ее и себя в неловкое положение. И дело было не только в разнице возрастов. Он был ее учителем, школьным учителем физкультуры, а она – его любимой ученицей. Любимой в самом прямом смысле слова. Это он понял почти два года назад, когда на одном из соревнований по стритболу она вырвала победу буквально на последних секундах и переполненная счастьем кинулась к нему на шею. Вот тогда-то он и понял, что дороже этой сумасшедшей девчонки у него никого и ничего нет. Сколько испытал этот взрослый мужчина, пытаясь забыть, разлюбить, заменить ее. Не раз он пробовал внушить себе, что это глупость, что любовь к малолетке – это как минимум уголовно наказуемо. Но ничего не выходило. А она, кажется, только притворялась, что ничего к нему не испытывала. Умело скрывала свою любовь, сама порывалась заглушить свои чувства, но все это безуспешно. И вот, тот самый день, когда путь назад был отсечен, когда оставалось только шагнуть друг к другу и сказать всю правду, когда последний шанс должен был быть использован, иначе, они бы навсегда потеряли любовь. Но они были умнее самой судьбы… Теперь они были одним целым и понимали друг друга с полуслова.
– Лен, тебе очень идет.
– Ты уверен? Я никогда раньше не носила платьев… - девушка покрутилась перед зеркалом и выглянула на пышущую жаром улицу.
– Более чем. Ты прекрасна…
– Но оно стоит… Витя… оно!.. – Взглянув на цену та, которую называли Леной, зашла в примерочную и стянула платье. – Ты с ума сошел! Я не могу принять такой подарок!
– Ты – мой самый дорогой подарок. Подарок судьбы. А деньги не проблема. Будем считать, что это мой тебе подарок за хорошую сдачу экзаменов.
Виктор нервно вздохнул, представляя что сейчас творится в маленькой кабинке, и отвернулся к окну.
А она быстро переоделась и, собиралась было уже выходить, но синяя шторка на мгновение стыдливо приоткрылась, пропуская в тесные стенки примерочной мужчину.
– Ты чего? – Испугалась Лена.
– Я? Да так… Мне кажется, что я уже забыл, какая ты на вкус.
– И ты решил вспомнить прямо здесь?
– Прямо здесь и сейчас! – делая шаг на встречу, Виктор прижал ее к зеркалу, занимавшую всю заднюю стенку примерочной.
– Может не нужно?
– Может и не нужно… но иначе я просто сгорю…
– М… – нежных девичьих губ коснулись требовательные мужские. И этот поцелуй, как и сотни других до него, превратился в полет между небом и землей. Еще ни с кем Витя не испытывал такого удовольствия от одних только поцелуев. А Лена готова была утонуть в его руках, глазах и прикосновениях, и с радостью отдавала всю себя через прикосновения к сильному и немного дрожащему от волнения и страсти телу.
– Не место… – прошептала она, с трудом отрываясь от его манящих губ.
– А где место? – и, не получив вразумительного ответа, снова потянулся к губам.
– Уважаемые… – послышался из-за шторки голос продавца-консультанта.
Влюбленные прыснули.
– Она, наверное, подумала, что мы там стащить чего-то собирались, видел, как она нас осматривала внимательно, – хихикнула девушка, выходя из магазина.
- Нет, я думаю, что она подумала о другом... Куда пойдем?
– Ну, не знаю… На все премьеры этого месяца мы уже сходили, в кафе мне не хочется… Может просто погуляем?
– Можно… А потом?
– Потом? – Она соблазнительно коснулась маленькой ямочки между его ключицами. – Посмотрим на твое поведение!
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Re: От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 22.09.09 2:19
Глава 2.
– Да, дедуль, я помню: не позднее двенадцати. Честное слово, – Лена сидела на кухонном столе Виктора и болтала ногами. Нажав на «отбой», она немного откинула назад голову и тяжело вздохнула.
– Ты чего? – Виктор отвлекся от готовки уже прекрасного пахнущего ужина и посмотрел на свою гостью.
– Чего? Да они все меня считают маленькой девочкой. Ребенком!
– А ты? Ты разве не ребенок?
– Хм… - она соскочила со столешницы и приблизилась вплотную к мужчине. – Тебе напомнить? – Положила руку на мгновенно напрягшиеся плечи. – Я уже тринадцать дней не ребенок… И все благодаря тебе…
Виктор нахмурился и отвернулся. Он до сих по ругал себя за слабость, вспоминая ту ночь, боялся, что все могло оказаться ошибкой, но с каждым днем убеждался в обратном.
Каждый новый час, проведенный рядом с Леной, был сказочным. Эту сказку прерывать не хотелось. Не хотелось расставаться ни на секунду. Но приходилось прощаться. И снова ночами он думал, как бы поскорее ее увидеть и что бы новое придумать. Он так боялся стать ей не интересным, скучным, боялся показаться не подходящим этой стильной и такой не по годам мудрой блондинке. А девушке казалось, что это она может наскучить сильному и самодостаточному мужчине. Она старалась сделать все, чтобы не казаться маленькой, неопытной и смущенной. Каждый день она училась у него чему-то новому. И с каждой секундой, проведенной рядом с ним, ей казалось, что сама становилась чуть «насыщеннее», ярче и живее, чем раньше.
А что у нее было раньше? Школа, дом, часто болеющий дедушка, родители где-то на Дальнем Востоке. Она не видела их уже больше года, хотя они и обещали приехать на Новый год и на майские праздники. А обещания взрослых, Лена уже к этому привыкла, нужно делить на два, а потом еще на десять.
Но Виктор не был похож ни на кого.
Он подошел к ней уже тогда, когда девушка и не надеялась увидеть своего преподавателя. Вокруг шумели бывшие одиннадцатиклассники, будущие абитуриенты, нынешние виновники торжества. Время перевалило за полночь и у ребят оставалось еще шесть часов на веселье. Дальше по программе шел поход на набережную и встреча рассвета. Но Ленка даже не собиралась присоединяться к этой опьяневшей от свободы и вина молодежи. Она, как всегда, уже была готова пропасть из вида и, углубляясь в старые дворики Москвы, дойти до своего дома, и спокойно уснуть под мерный звук старого скрипучего маятника дедовских напольных часов.
– Виктор Михайлович? – Она внимательно следила за подходившим к ней физруком. Он был решительно настроен и смотрел ей прямо в глаза.
– Лена…
Недолгое молчание. Все слова куда-то пропали.
– Что-то хотели? – почему-то с издевкой спросила Лена. В голову ударил только что выпитый алкоголь, и хотелось новых ощущений.
– Да… Лен, понимаешь…
– Понимаю, – перебила она и шагнула к нему, оказавшись вплотную к мужчине. – Вы меня любите… И я вас люблю…
Виктор просто опешил!
– Лен, ты чего?
– Ты еще скажи, что не это сказать хотел! – незаметно для себя перешла на «ты» Лена. – Вся школа об этом говорит… только вот нас уже чуть ли не женили… А мы все телимся! Может, дадим новую почву для сплетен? – И она нежно провела рукой по его щеке.
– Лена…
– Да что ты заладил? Лена, Лена! Я семнадцать лет уже ЛЕНА! – она обижено отвернулась и, уже было направилась к выходу, но в ее кисть вцепилась сильная рука.
– Давай!
– Что? – не поняла девушка.
– Давай дадим новый повод для сплетен.
И он подтянул ее к себе, и быстро, отрывисто поцеловал. Наплевал на все, на то, что в трех метрах стояла завучиха, а еще немного в стороне с какой-то из родительниц беседовал директор, сзади замерли от неожиданности одноклассницы Ленки, а сама девушка сильно смутилась, когда он наконец оторвался от ее губ.
– Уходим? – шепнула она.
Виктор только кивнул, и они направились за ворота школы, провожаемые непонимающими, восхищенными, негодующими, осуждающими и смеющимися взглядами. Но этим двоим было уже наплевать на то, что о них думают. Будет нелегко, оба это прекрасно понимали. Будут и смотреть искоса, и сплетничать, и осуждать, будут шептаться за спиной и ругать в лицо, обливать грязью и обвинять во всех смертных грехах. Но сейчас ничто не имело значения.
Через каждые десять шагов они останавливались, снова припадали друг к другу и целовались, целовались, целовались… Потом снова куда-то шли. Лена доверяла ему полностью и даже не спрашивала, зачем и куда они идут. А в его голове шумели и стучали ее слова: любит, любит, любит! Это признание туманило голову не хуже крепкого напитка.
– Лен… – После очередного затяжного поцелуя Виктор не отстранился и еще ближе прижал девушку к себе. – Я люблю тебя!
– Я знаю… только… обещай…
– Что угодно!
– Обещай, что никогда меня не бросишь!
Улыбка девушки ослепила мужчину, и он готов был сейчас не то что обещать, он был готов клясться в чем угодно.
– Никогда, слышишь, Леночка, никогда я не смогу тебя отпустить, а тем более бросить. Ты – мое счастье, моя жизнь….
Но договорить ему вновь не удалось. С каждым поцелуем они все больше и больше углублялись в тягучие и безумное чувство, наверстывая все упущенные минуты друг без друга. И становилось ясно, что одними поцелуями сегодня дело не ограничится.
Как добрались до дома Виктора, оставалось загадкой. Два квартала были устланы их поцелуями и нежными словами в адрес друг друга. Поднимаясь на лифте, Степнов в первый раз не пожалел, что живет на последнем этаже московской высотки. У него была целая минута, чтобы, прижав Ленку к стене двигающейся вверх кабины, целовать, обнимать, ласкать…
– У тебя уютненько… – несмело сказала Лена, но тут же была прервана требовательным поцелуем. Снова жар на губах, в груди и внизу живота. Хотелось наслаждаться этим вечно.
– Я… люблю тебя… – прошептала она в перерыве между поцелуями.
– Я… хочу тебя… – невольно вырвалось из уст Виктора. Он запнулся, боясь получить пощечину, закрыл глаза…
– За чем же дело стало? – спросила она. – Неужели ты думаешь, я не догадывалась, для чего мы сюда пришли…
От неожиданности - уже который раз за вечер Лена удивляла его своими словами и делами - Виктор не мог вымолвить ни слова. Она медленно с хищной улыбкой начала расшнуровывать синий корсет, стянувший золотой ниткой стройное загорелое тело. Несколько минут, и сшитый по заказу костюм упал к ногам.
– Лена… Что ты делаешь? – Виктор напрягся, не позволяя себе думать ни о чем лишнем. Но это было невозможно. Перед ним открылась, безусловно, прекрасная картина. Бронзовое тело скрывало только кружевное белье. Аккуратная, небольшая, но очень красивая грудь немного дрожала при каждом вздохе. Округлые бедра покачивались при ходьбе. Длинные ноги соблазнительно продолжали худенькое, но сильное тело.
– Я хочу любить тебя… хочу быть ближе… разве это преступление?
– Но? – Он продолжал растеряно стоять, когда полуобнаженная девушка сняла с него галстук и начала расстегивать пуговицы.
– Никаких «но». Я знаю, что делаю! Ну или почти знаю… Помоги мне, – она никак не могла справиться с последней пуговкой.
– Черт! – Виктор откинул все предрассудки, смущение и дал волю своим желаниям. Он не стал возиться с рубашкой и брюками. Уже через пару секунд девушка чувствовала губы любимого каждой клеточкой кожи. Свои руки она запустила в жесткие волосы мужчины и наслаждалась необычностью момента.
Доставить друг другу наслаждение – этой ночью цель оправдывала средства. Поцелуи, вздохи и стоны, страстный шепот, боль, пронзающая все тело, и нежность порхающих бабочек внизу живота. Минуты затишья и бесконечное движение, приводящие в восторг, и первый в жизни девушки настоящий экстаз.
Утро застало Виктора на балконе. Он первый раз за несколько лет курил. Курил и думал: «Что же я наделал, зачем все это?».
Но все сомнения рассеяли легкие прикосновения.
– Вить… – Она положила руки на сильные обнаженные плечи. Девушка замоталась в простыню и вышла к любимому на балкон. – Я хочу, чтобы ты знал… Я не жалею ни о чем. Это было лучше, чем я могла себе представить. Я по-прежнему люблю тебя и, наверное, даже больше, чем раньше… И очень надеюсь, что не разочаровала тебя.
Он обнял ее и поцеловал в макушку.
– Глупая! Ты не можешь меня разочаровать. Ты – мое счастье. Прости… я не должен был.
– Должен. Иначе бы я умерла… умерла без тебя.
– Не говори так, я начинаю бояться.
– Чего?
– Боюсь, что потеряю тебя. Никогда, слышишь, никогда об этом не думай. Я люблю тебя. И никогда не брошу.
– И я тебя люблю. – Она потянулась к его губам и, отпустив кончики простыни, позволила ей упасть на пол.
– Да, дедуль, я помню: не позднее двенадцати. Честное слово, – Лена сидела на кухонном столе Виктора и болтала ногами. Нажав на «отбой», она немного откинула назад голову и тяжело вздохнула.
– Ты чего? – Виктор отвлекся от готовки уже прекрасного пахнущего ужина и посмотрел на свою гостью.
– Чего? Да они все меня считают маленькой девочкой. Ребенком!
– А ты? Ты разве не ребенок?
– Хм… - она соскочила со столешницы и приблизилась вплотную к мужчине. – Тебе напомнить? – Положила руку на мгновенно напрягшиеся плечи. – Я уже тринадцать дней не ребенок… И все благодаря тебе…
Виктор нахмурился и отвернулся. Он до сих по ругал себя за слабость, вспоминая ту ночь, боялся, что все могло оказаться ошибкой, но с каждым днем убеждался в обратном.
Каждый новый час, проведенный рядом с Леной, был сказочным. Эту сказку прерывать не хотелось. Не хотелось расставаться ни на секунду. Но приходилось прощаться. И снова ночами он думал, как бы поскорее ее увидеть и что бы новое придумать. Он так боялся стать ей не интересным, скучным, боялся показаться не подходящим этой стильной и такой не по годам мудрой блондинке. А девушке казалось, что это она может наскучить сильному и самодостаточному мужчине. Она старалась сделать все, чтобы не казаться маленькой, неопытной и смущенной. Каждый день она училась у него чему-то новому. И с каждой секундой, проведенной рядом с ним, ей казалось, что сама становилась чуть «насыщеннее», ярче и живее, чем раньше.
А что у нее было раньше? Школа, дом, часто болеющий дедушка, родители где-то на Дальнем Востоке. Она не видела их уже больше года, хотя они и обещали приехать на Новый год и на майские праздники. А обещания взрослых, Лена уже к этому привыкла, нужно делить на два, а потом еще на десять.
Но Виктор не был похож ни на кого.
Он подошел к ней уже тогда, когда девушка и не надеялась увидеть своего преподавателя. Вокруг шумели бывшие одиннадцатиклассники, будущие абитуриенты, нынешние виновники торжества. Время перевалило за полночь и у ребят оставалось еще шесть часов на веселье. Дальше по программе шел поход на набережную и встреча рассвета. Но Ленка даже не собиралась присоединяться к этой опьяневшей от свободы и вина молодежи. Она, как всегда, уже была готова пропасть из вида и, углубляясь в старые дворики Москвы, дойти до своего дома, и спокойно уснуть под мерный звук старого скрипучего маятника дедовских напольных часов.
– Виктор Михайлович? – Она внимательно следила за подходившим к ней физруком. Он был решительно настроен и смотрел ей прямо в глаза.
– Лена…
Недолгое молчание. Все слова куда-то пропали.
– Что-то хотели? – почему-то с издевкой спросила Лена. В голову ударил только что выпитый алкоголь, и хотелось новых ощущений.
– Да… Лен, понимаешь…
– Понимаю, – перебила она и шагнула к нему, оказавшись вплотную к мужчине. – Вы меня любите… И я вас люблю…
Виктор просто опешил!
– Лен, ты чего?
– Ты еще скажи, что не это сказать хотел! – незаметно для себя перешла на «ты» Лена. – Вся школа об этом говорит… только вот нас уже чуть ли не женили… А мы все телимся! Может, дадим новую почву для сплетен? – И она нежно провела рукой по его щеке.
– Лена…
– Да что ты заладил? Лена, Лена! Я семнадцать лет уже ЛЕНА! – она обижено отвернулась и, уже было направилась к выходу, но в ее кисть вцепилась сильная рука.
– Давай!
– Что? – не поняла девушка.
– Давай дадим новый повод для сплетен.
И он подтянул ее к себе, и быстро, отрывисто поцеловал. Наплевал на все, на то, что в трех метрах стояла завучиха, а еще немного в стороне с какой-то из родительниц беседовал директор, сзади замерли от неожиданности одноклассницы Ленки, а сама девушка сильно смутилась, когда он наконец оторвался от ее губ.
– Уходим? – шепнула она.
Виктор только кивнул, и они направились за ворота школы, провожаемые непонимающими, восхищенными, негодующими, осуждающими и смеющимися взглядами. Но этим двоим было уже наплевать на то, что о них думают. Будет нелегко, оба это прекрасно понимали. Будут и смотреть искоса, и сплетничать, и осуждать, будут шептаться за спиной и ругать в лицо, обливать грязью и обвинять во всех смертных грехах. Но сейчас ничто не имело значения.
Через каждые десять шагов они останавливались, снова припадали друг к другу и целовались, целовались, целовались… Потом снова куда-то шли. Лена доверяла ему полностью и даже не спрашивала, зачем и куда они идут. А в его голове шумели и стучали ее слова: любит, любит, любит! Это признание туманило голову не хуже крепкого напитка.
– Лен… – После очередного затяжного поцелуя Виктор не отстранился и еще ближе прижал девушку к себе. – Я люблю тебя!
– Я знаю… только… обещай…
– Что угодно!
– Обещай, что никогда меня не бросишь!
Улыбка девушки ослепила мужчину, и он готов был сейчас не то что обещать, он был готов клясться в чем угодно.
– Никогда, слышишь, Леночка, никогда я не смогу тебя отпустить, а тем более бросить. Ты – мое счастье, моя жизнь….
Но договорить ему вновь не удалось. С каждым поцелуем они все больше и больше углублялись в тягучие и безумное чувство, наверстывая все упущенные минуты друг без друга. И становилось ясно, что одними поцелуями сегодня дело не ограничится.
Как добрались до дома Виктора, оставалось загадкой. Два квартала были устланы их поцелуями и нежными словами в адрес друг друга. Поднимаясь на лифте, Степнов в первый раз не пожалел, что живет на последнем этаже московской высотки. У него была целая минута, чтобы, прижав Ленку к стене двигающейся вверх кабины, целовать, обнимать, ласкать…
– У тебя уютненько… – несмело сказала Лена, но тут же была прервана требовательным поцелуем. Снова жар на губах, в груди и внизу живота. Хотелось наслаждаться этим вечно.
– Я… люблю тебя… – прошептала она в перерыве между поцелуями.
– Я… хочу тебя… – невольно вырвалось из уст Виктора. Он запнулся, боясь получить пощечину, закрыл глаза…
– За чем же дело стало? – спросила она. – Неужели ты думаешь, я не догадывалась, для чего мы сюда пришли…
От неожиданности - уже который раз за вечер Лена удивляла его своими словами и делами - Виктор не мог вымолвить ни слова. Она медленно с хищной улыбкой начала расшнуровывать синий корсет, стянувший золотой ниткой стройное загорелое тело. Несколько минут, и сшитый по заказу костюм упал к ногам.
– Лена… Что ты делаешь? – Виктор напрягся, не позволяя себе думать ни о чем лишнем. Но это было невозможно. Перед ним открылась, безусловно, прекрасная картина. Бронзовое тело скрывало только кружевное белье. Аккуратная, небольшая, но очень красивая грудь немного дрожала при каждом вздохе. Округлые бедра покачивались при ходьбе. Длинные ноги соблазнительно продолжали худенькое, но сильное тело.
– Я хочу любить тебя… хочу быть ближе… разве это преступление?
– Но? – Он продолжал растеряно стоять, когда полуобнаженная девушка сняла с него галстук и начала расстегивать пуговицы.
– Никаких «но». Я знаю, что делаю! Ну или почти знаю… Помоги мне, – она никак не могла справиться с последней пуговкой.
– Черт! – Виктор откинул все предрассудки, смущение и дал волю своим желаниям. Он не стал возиться с рубашкой и брюками. Уже через пару секунд девушка чувствовала губы любимого каждой клеточкой кожи. Свои руки она запустила в жесткие волосы мужчины и наслаждалась необычностью момента.
Доставить друг другу наслаждение – этой ночью цель оправдывала средства. Поцелуи, вздохи и стоны, страстный шепот, боль, пронзающая все тело, и нежность порхающих бабочек внизу живота. Минуты затишья и бесконечное движение, приводящие в восторг, и первый в жизни девушки настоящий экстаз.
Утро застало Виктора на балконе. Он первый раз за несколько лет курил. Курил и думал: «Что же я наделал, зачем все это?».
Но все сомнения рассеяли легкие прикосновения.
– Вить… – Она положила руки на сильные обнаженные плечи. Девушка замоталась в простыню и вышла к любимому на балкон. – Я хочу, чтобы ты знал… Я не жалею ни о чем. Это было лучше, чем я могла себе представить. Я по-прежнему люблю тебя и, наверное, даже больше, чем раньше… И очень надеюсь, что не разочаровала тебя.
Он обнял ее и поцеловал в макушку.
– Глупая! Ты не можешь меня разочаровать. Ты – мое счастье. Прости… я не должен был.
– Должен. Иначе бы я умерла… умерла без тебя.
– Не говори так, я начинаю бояться.
– Чего?
– Боюсь, что потеряю тебя. Никогда, слышишь, никогда об этом не думай. Я люблю тебя. И никогда не брошу.
– И я тебя люблю. – Она потянулась к его губам и, отпустив кончики простыни, позволила ей упасть на пол.
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Re: От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 06.10.09 17:09
Глава 3
Сидели на кухне и пили чай. Молчали, просто не отрывая друг от друга взгляда. Смеялись. Просто так, потому что хотелось смеяться.
– Половина одиннадцатого уже, – констатировала Лена, глядя на часы.
– Да… Еще полчаса. Может, прогуляемся?
– Не… я устала.
– Кино посмотрим?
– Тоже не хочу. Давай просто посидим. Вот так, – и она положила голову на его грудь, обняла за пояс и закрыла глаза, как маленький котенок.
– Ну, давай посидим. Как тебе ужин?
– Очень вкусно как всегда. Ума не приложу, где ты научился так готовить!
– Ну, годы холостяцкой жизни.
– Знаешь, обычно холостяки наоборот ничего готовить не умеют. Яичница и пельмени…
– А ты много холостяков в своей жизни встречала? – притворно ревниво сказал Виктор.
– Нет… ну, это клише такое. А ты что, никогда женат не был?
– Был.
Лена ожидала другого ответа, но женское любопытство пересилило смущение.
– А кто она была? Почему вы расстались?
–Ну, кто она была – это неважно – это уже прошлое… Давно прошло. А расстались, потому что были слишком разные взгляды на жизнь, на семью.
Лена слушала внимательно. Что-то подсказывало ей, что этот разговор нужно хорошенько запомнить.
– Она считала, что Мужчина должен обеспечивать семью, а женщина наслаждаться жизнью, ничего не отдавая взамен. Я был, в принципе, не против, да и зарабатывал достаточно, но очень хотел детей. А ей это было в тягость.
Виктор запнулся.
– Зря я это все. Прошло оно все, прошло… И теперь неважно.
– Важно, Вить, очень важно. У нас будет много детей! Я тоже очень хочу большую и крепкую семью… Не такую, как у меня.
– Разве у тебя плохая семья?
– Нет, не плохая. Просто я очень редко вижу родителей, а когда вижу, то они любят меня воспитывать. А я это не люблю… Я тебя люблю! – Она произнесла это все очень быстро и посмотрела на его реакцию.
– Я тоже тебя люблю… И всех твоих родственниках тоже люблю… И ничто не заставит меня в тебе и в них разочароваться!
– Даже если они будут против?
– Против чего?
– Против нас.
– А… могут?
– Кто их знает! Вообще не представляю, как им все расскажу.
– Вместе расскажем…
–Вместе… – повторила Лена и закрыла глаза. – Как хорошо, что ты у меня есть. Это лето самое счастливое в моей жизни.
– И в моей!
Прощались как всегда долго, стояли у подъезда и целовались под мигающим фонарем. Еще вчера его глаз светил ярким и ровным светом, раскрашивая жизнь этих двоих в яркие краски даже в самое темное время суток. А теперь, будто предвещая что-то неладное, он светил с переменным успехом, то тускло освещая ничего не подозревающих влюбленных, то вовсе закрывал свой единственный глаз, погружая их в полную темень.
– Лен…
– М?
– Давай на море съездим…
– Давай, а когда?
– Ну, вот у тебя вступительные закончатся и поедем. Дед отпустит?
– Отпустит, куда он денется! Скажу, что поедем с классом.
– А врать нехорошо…
– А шокировать дедушку тоже плохо…
– Ну ты авантюристка, Кулемина!
– Еще какая! Вить, а ты утром зайдешь?
– Нет, Лен, у меня отработка, ты же знаешь. Давай днем увидимся.
– Хорошо. – Лена последний раз коснулась уголка губ любимого человека.
И снова поцелуи, прикосновения, слова…
– Иди уже… А то деда инсульт хватит.
– Прогоняешь, да? – обиделась Ленка. Фонарь вовсе погас.
– Нет, просто волнуюсь о тебе и о дедушке о твоем… Беги. Спокойной ночи.
– Спокойной… любимый.
Тихо открыв дверь, Лена проскользнула в квартиру. Было уже далеко за полночь, хотя из дома Виктора они вышли в половину двенадцатого. Снова, как и две прошедшие недели, влюбленные не могли наговориться. Она тихо пробралась в ванну и, не включая света, умылась… Разгоряченные щеки немного остыли, припухшие губы пульсировали воспоминаниями о поцелуях, глаза сверкали, как сотни звезд. Неожиданно свет включился, и рефлекс заставил зажмуриться, так и не дав узнать, кто так садистки решил поздороваться с молодой девушкой.
Сидели на кухне и пили чай. Молчали, просто не отрывая друг от друга взгляда. Смеялись. Просто так, потому что хотелось смеяться.
– Половина одиннадцатого уже, – констатировала Лена, глядя на часы.
– Да… Еще полчаса. Может, прогуляемся?
– Не… я устала.
– Кино посмотрим?
– Тоже не хочу. Давай просто посидим. Вот так, – и она положила голову на его грудь, обняла за пояс и закрыла глаза, как маленький котенок.
– Ну, давай посидим. Как тебе ужин?
– Очень вкусно как всегда. Ума не приложу, где ты научился так готовить!
– Ну, годы холостяцкой жизни.
– Знаешь, обычно холостяки наоборот ничего готовить не умеют. Яичница и пельмени…
– А ты много холостяков в своей жизни встречала? – притворно ревниво сказал Виктор.
– Нет… ну, это клише такое. А ты что, никогда женат не был?
– Был.
Лена ожидала другого ответа, но женское любопытство пересилило смущение.
– А кто она была? Почему вы расстались?
–Ну, кто она была – это неважно – это уже прошлое… Давно прошло. А расстались, потому что были слишком разные взгляды на жизнь, на семью.
Лена слушала внимательно. Что-то подсказывало ей, что этот разговор нужно хорошенько запомнить.
– Она считала, что Мужчина должен обеспечивать семью, а женщина наслаждаться жизнью, ничего не отдавая взамен. Я был, в принципе, не против, да и зарабатывал достаточно, но очень хотел детей. А ей это было в тягость.
Виктор запнулся.
– Зря я это все. Прошло оно все, прошло… И теперь неважно.
– Важно, Вить, очень важно. У нас будет много детей! Я тоже очень хочу большую и крепкую семью… Не такую, как у меня.
– Разве у тебя плохая семья?
– Нет, не плохая. Просто я очень редко вижу родителей, а когда вижу, то они любят меня воспитывать. А я это не люблю… Я тебя люблю! – Она произнесла это все очень быстро и посмотрела на его реакцию.
– Я тоже тебя люблю… И всех твоих родственниках тоже люблю… И ничто не заставит меня в тебе и в них разочароваться!
– Даже если они будут против?
– Против чего?
– Против нас.
– А… могут?
– Кто их знает! Вообще не представляю, как им все расскажу.
– Вместе расскажем…
–Вместе… – повторила Лена и закрыла глаза. – Как хорошо, что ты у меня есть. Это лето самое счастливое в моей жизни.
– И в моей!
Прощались как всегда долго, стояли у подъезда и целовались под мигающим фонарем. Еще вчера его глаз светил ярким и ровным светом, раскрашивая жизнь этих двоих в яркие краски даже в самое темное время суток. А теперь, будто предвещая что-то неладное, он светил с переменным успехом, то тускло освещая ничего не подозревающих влюбленных, то вовсе закрывал свой единственный глаз, погружая их в полную темень.
– Лен…
– М?
– Давай на море съездим…
– Давай, а когда?
– Ну, вот у тебя вступительные закончатся и поедем. Дед отпустит?
– Отпустит, куда он денется! Скажу, что поедем с классом.
– А врать нехорошо…
– А шокировать дедушку тоже плохо…
– Ну ты авантюристка, Кулемина!
– Еще какая! Вить, а ты утром зайдешь?
– Нет, Лен, у меня отработка, ты же знаешь. Давай днем увидимся.
– Хорошо. – Лена последний раз коснулась уголка губ любимого человека.
И снова поцелуи, прикосновения, слова…
– Иди уже… А то деда инсульт хватит.
– Прогоняешь, да? – обиделась Ленка. Фонарь вовсе погас.
– Нет, просто волнуюсь о тебе и о дедушке о твоем… Беги. Спокойной ночи.
– Спокойной… любимый.
Тихо открыв дверь, Лена проскользнула в квартиру. Было уже далеко за полночь, хотя из дома Виктора они вышли в половину двенадцатого. Снова, как и две прошедшие недели, влюбленные не могли наговориться. Она тихо пробралась в ванну и, не включая света, умылась… Разгоряченные щеки немного остыли, припухшие губы пульсировали воспоминаниями о поцелуях, глаза сверкали, как сотни звезд. Неожиданно свет включился, и рефлекс заставил зажмуриться, так и не дав узнать, кто так садистки решил поздороваться с молодой девушкой.
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Re: От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 10.10.09 18:52
Глава 4
– Ну, и где ты была всю ночь? – услышала Лена, и не пришлось открывать глаз, чтобы понять, кто это. Сощурилась, приложила ладошку козырьком, посмотрела на него и попыталась мило улыбнуться, получилось как-то жалко.
– Папа? А вы когда приехали?
– Давно уже! И все это время мы ждем тебя. Мать уже извелась вся. А дед? Ты соображаешь, что ты делаешь с ним, когда приходишь так поздно?
– Пап… Тише, все спят, наверное, уже.
– Так, не смей мне указывать. Вышла и бегом на кухню, будем выяснять, что ты так поздно делаешь вне дома!
– Па…
– Бегом!
На кухне уже сидели Вера Дмитриевна и Петр Никонорович. Ленка вошла в свою любимую, маленькую, уютную, родную кухню, как на эшафот. Казалось, что все вокруг сговорились, все хотят выставить ее ужасным человеком, отобрать у нее ее законное, отвоеванное и выстраданное счастье. Наверное, не стоило начинать разговор сейчас, слишком сжалась девушка, слишком резко выпустила колючки, но Никита Петрович не стал отступать, его нервировало то, что дочь возвращается так поздно.
– Повторяю свой вопрос: где ты была?
– Гуляла.
– Не поздновато?
– Мне уже семнадцать, а в октябре, если вы не забыли, будет восемнадцать! Вы вообще приезжаете раз в сто лет и с порога начинаете меня воспитывать. Вам до лампочки то, что я чувствую, что мне интересно, как и чем я живу. А туда же! Хочу – гуляю ночью, хочу – сплю… И вообще, родители нашлись! За собой бы последили! Поздравление с Днем рождения и Новым годом еще не дает вам права отчитывать меня! Я взрослый и самостоятельный человек. И имею право на свою личную свободу!
Девушка обижено хлопнула дверью и ушла к себе в комнату. Родители удивленно переглянулись. Она никогда не обижалась, никогда не ставила условий и не высказывала противоречий. Лена всегда была послушной и тихой девушкой, слушалась, умела слышать и отличалась спокойствием и рассудительностью даже в самых сложных ситуациях. А тут такое… Ничего не возразили они только от того, что растерялись, а когда очнулись, было уже поздно. Отец вздохнул и решил перенести разговор на утро.
Закрывшись в комнате, Ленка плюхнулась на диван.
– Что за жизнь? Вот всегда так! Нужно Вите сказать.
Она уже было набрала номер, но потом нажала отбой. «Он спит, наверное, уже», – подумала девушка и быстро настрочила sms: «Родители приехали. Готовься, завтра будете знакомиться».
Виктор получил сообщение, сидя на кухне. Сна не было ни в одном глазу, тело по-прежнему помнило ее прикосновения и даже после контрастного душа не желало успокаиваться.
«Всегда готов. Надеюсь, тебе не сильно попало? Люблю тебя. Спокойной ночи, любимая!» – написал он с помощью Т9.
– И я тебя, – шепнула Лена, целуя гаснущий экранчик.
***
Никогда в жизни Виктор ничего не боялся. Всегда шел на штурм с широко расправленными плечами, улыбался, как говорится, в лицо опасностям и презирал трудности. На этот раз все было немного иначе. Нет, он не боялся встречи с родителями Лены. Мужчина был уверен, что реакция их будет обычная для такого положения вещей, но очень надеялся на их благоразумие и собственное обаяние. Лена сказала по телефону, что Вера и Никита уже предупреждены, что сегодня к ним явится ее, Ленин, парень.
– А ты не сказала, что этот «парень» почти вдвое старше тебя?
– Эм… нет… Пусть это будет для них сюрпризом.
– Боюсь, не очень приятный сюрприз ждет твоих родителей, – вздохнул Виктор в трубку.
– Да ну… Они у меня продвиутые. Надеюсь, для них это не будет шоком. Вить, только ты приходи обязательно, ладно, а то они меня уже замучили. Да и я соскучилась.
– И я соскучился. Обязательно приду, даже не сомневайся.
И вот он стоял перед дверью, обдумывая, что скажет отцу и матери любимой девушки, как себя вести с Леной в их присутствии, о чем говорить и как себя держать. Наконец, отбросив все задумки на задворки сознания, Виктор решил: как пойдет, так пойдет, будем импровизировать!
Дверь открыл Никита Петрович. Сначала он непонимающе улыбнулся смутно знакомому лицу, а потом, обрадовавшись своей догадке, приоткрыл дверь шире и вышел на площадку, сказав: «Здравствуйте…»
Виктор кивнул, не понимая, почему его держат на пороге и тоже поздоровался.
– Вы же учитель Лены. По… физкультуре, кажется, – Никита Кулемин продолжал улыбаться и стоять в дверях. – Виктор… Михайлович, если я не ошибаюсь.
– Да… – он хотел что-то еще добавить, но ему не дали договорить.
– Рад, что Вы не забываете лучших учениц. Но у нас тут такое дело… Боюсь, Вы не вовремя. У нас что-то типа смотрин. Лена обещала привести какого-то ухажера, с которым пропадает по ночам. Ой, хочу сказать, отбилась девчонка от рук. Ей в университет поступать, а она…
– Она поступит, Вы не волнуйтесь, – снова хотел что-то сказать Виктор, но на сей раз его перебила Лена, выскочившая из комнаты. Девушка увидела любимого и бросилась к нему на шею.
Секундное замешательство со стороны Кулемина доказало, что он вот-вот готов выпороть свою дочь за подобное обращение с учителем. Но когда сам Виктор ответил на легкий, невесомый поцелуй его дочери, причем выражение на лице гостя доказывало, что этот поцелуй был далеко не неожиданностью для Степнова, тогда Никита нахмурился, пропуская все еще обнимающуюся и улыбающуюся парочку в прихожею.
Виктор смотрел немного виновато, положив руку на талию девушки, она в свою очередь обняла мужчину за пояс и зацепилась большим пальцем за ремень его брюк. Этот обыденный, уже даже рефлекторный и от этого еще более интимный жест вовсе взбесил отца девушки.
– Ну, проходите, – проскрипел он сквозь зубы, всем своим видом показывая: «От вас-то, Виктор Михайлович, я такого не ожидал!».
На кухне повторилась почти та же история. Сначала Вера Дмитриевна приняла Виктора за просто зашедшего навестить ученицу преподавателя, а увидев несоответствующие статусу объятия дочери и Виктора, сначала смутилась, а потом и вовсе нахмурилась.
Пили чай почти молча. Изредка кидая натянутые фразы. Родители смотрели на Степнова то с непониманием, то с негодованием, то с презрением. Ленка смеялась, пыталась разрядить обстановку и крепко держала любимого за руку.
Вера Дмитриевна несколько раз выходила из кухни и звонила кому-то по телефону. От этого приходила еще больше на нервах и начинала уже даже презирать этого непонятно зачем вклинившегося в их спокойную жизнь человека.
– А мне Витя к поступлению помогает готовиться… – выдала Лена последний довод в пользу своего бойфренда.
– Да? – Никита немного удивился. – Вы заканчивали медицинский?
– Нет, что вы! – Виктор не понял, почему так решил Кулемин и честно ответил. – Я физкультурную академию у себя в Твери закончил, с красным дипломом. Имею мастера спорта, вот после травмы в школе преподавать стал
– А как же Вы Лене помогаете?
– Ну, как? Тренируемся с ней каждый день. Пробежки там по утрам…
– Стоп! – Вера Дмитриевна отвернулась от плиты, где ставила разогреваться шоколадное фондю. Она положила руки на стол и строго посмотрела сначала на Лену, а потом на Виктора.
– Куда это ты дочь собралась поступать, что тебе пробежки по утрам понадобились?
– В физкультурный, – с улыбкой произнесла Лена, не подозревая, какую грозу сейчас навлекает на свой дом.
– В КАКОЙ ФИЗКУЛЬТУРНЫЙ? – в один голос спросили родители.
– Ну… в наш… Институт спорта… – не понимая такой реакции, ответила Лена.
– Лена, какой физкультурный, ты что, с ума сошла? – Никита приподнялся и навис над девушкой серой грозной скалой. – Ты будешь поступать в Мед! На дедушкину кафедру!
– Нет… – просто и спокойно ответила она. Девушка чувствовала одобрительное пожатие Виктора и была уверена, что если что, он ее защитит.
– Никаких «нет» не принимается! Ты что! Лена, это же дело всей нашей семьи! В твоем роду пятое поколение врачей! Это традиция!
– Пап, ты чего? – Тут уже было не до шуток. Первый раз в жизни родители не поняли и не приняли Ленкиного решения. – Я в физкультурный собралась поступать, я же лучшая в школе и в городе! Мы же с нашей командой на России третье место заняли, а к медицине у меня никакой тяги нет!
– Появится, когда учиться будешь! А что это за профессия – спортсмен… Я сказал, никакого спорта. Все, наигралась в школе, я был не против – для общего развития все полезно. Но учиться ты будешь у деда на кафедре, и никаких возражений!
Ленка сжалась в комок и вот-вот была готова расплакаться. Виктор, заметив ее состояние, не смог сдержаться:
– А вам не кажется, что Лена уже достаточно взрослая, чтобы выбирать свою дорогу. Если девочка решила…
– Да что она может решить! Ей же восемнадцати еще нет, она полностью находиться под нашей опекой, и мы должны сделать все, чтобы она выросла человеком. – Никита перекинулся на Степнова. С каждым словом он повышал голос. Буря росла. – Или она уже достаточно взрослая, чтобы гулять до утра? Или что еще похуже! Вам то что нужно от нашей дочери? На малолеток потянуло? Так вот, знайте, от Лены вы ничего не получите, она приличная девушка! И проваливайте отсюда, чтобы я даже близко вас не видел с моей дочерью. Спортсмен…
– Папа! – Лена вскочила на защиту любимого, но Степнов отстранил ее, давая понять, что сам разберется в сложившейся ситуации.
– Я от вашей дочери ничего не требую и ничего плохого ей никогда не сделаю. Во-первых, потому что люблю ее, во-вторых, потому что не давлю и не навязываю свое мнение, чем занимаетесь сейчас Вы.
– Так, ты мне еще указывать будешь, как дочь воспитывать? – незаметно переходя на «ты», сказал Никита. – Я сказал, пошел вон! Увижу рядом с Леной, подам в суд за совращение малолетних!
– Папа! Перестань, что ты говоришь? – Лена оттолкнула все-таки Виктора и встала между ним и отцом. – Никто меня не совращал, я сама. И я уже не малолетняя! Вить, ты иди, я позвоню тебе. – И она буквально вытолкала Степнова за дверь.
– Нет уж! – вспылил еще больше Никита Петрович. – А ну-ка, пойдем. – Он взял Лену за запястье и потащил на улицу. Как ни странно, Виктор не ушел, а стоял у подъезда, будто ждал, что отец и дочь спустятся вниз.
– Ну-ка! – Кулемин поставил Лену рядом со Степновым и гневным взглядом смотрел то на него, то на нее.
– Не понял твоей последней фразы, доченька. – издевательски произнес Никита. – Что значит «я сама»?! Что у вас было?
Лена, не понимая, что делает, с вызовом посмотрела на отца и ехидно сказала: «Все!».
Тот, ожидая оправданий, отговорок и успокоений, был уже настроен на помилование. Хоть и не полное, но во всяком случае частичное. А Ленкино «все!» окончательно вывело отца из себя. Он замахнулся, Виктор потянулся, но не успел поймать руку Кулемина, и лицо девушки запылало, ощутив звонкую пощечину.
– Шлюха… – прошипел Никита.
Лена прижала руку к лицу и даже не повернулась, чтоб посмотреть в глаза отцу. И не зря. Через секунду в скулу Кулемина врезался большой жесткий кулак Степнова. Уже через несколько секунд он жалел о своей слабости, но сейчас он просто не мог не отомстить за свою любимую, пусть даже обидчиком был ее собственный отец.
– Урод! – держась за подбородок, крикнул Кулемин. Схватил Лену за руку. – Больше ты ее не увидишь!
– Витя! – Выдохнула Лена…
– Увижу! – Крикнул он вдогонку закрывшейся двери подъезда. – Даже если мне придется взорвать этот мир! – буркнул он уже себе под нос и поплелся в сторону своего дома, обдумывая, как же быть дальше.
Очень соскучилась по вашим комментариям....
– Ну, и где ты была всю ночь? – услышала Лена, и не пришлось открывать глаз, чтобы понять, кто это. Сощурилась, приложила ладошку козырьком, посмотрела на него и попыталась мило улыбнуться, получилось как-то жалко.
– Папа? А вы когда приехали?
– Давно уже! И все это время мы ждем тебя. Мать уже извелась вся. А дед? Ты соображаешь, что ты делаешь с ним, когда приходишь так поздно?
– Пап… Тише, все спят, наверное, уже.
– Так, не смей мне указывать. Вышла и бегом на кухню, будем выяснять, что ты так поздно делаешь вне дома!
– Па…
– Бегом!
На кухне уже сидели Вера Дмитриевна и Петр Никонорович. Ленка вошла в свою любимую, маленькую, уютную, родную кухню, как на эшафот. Казалось, что все вокруг сговорились, все хотят выставить ее ужасным человеком, отобрать у нее ее законное, отвоеванное и выстраданное счастье. Наверное, не стоило начинать разговор сейчас, слишком сжалась девушка, слишком резко выпустила колючки, но Никита Петрович не стал отступать, его нервировало то, что дочь возвращается так поздно.
– Повторяю свой вопрос: где ты была?
– Гуляла.
– Не поздновато?
– Мне уже семнадцать, а в октябре, если вы не забыли, будет восемнадцать! Вы вообще приезжаете раз в сто лет и с порога начинаете меня воспитывать. Вам до лампочки то, что я чувствую, что мне интересно, как и чем я живу. А туда же! Хочу – гуляю ночью, хочу – сплю… И вообще, родители нашлись! За собой бы последили! Поздравление с Днем рождения и Новым годом еще не дает вам права отчитывать меня! Я взрослый и самостоятельный человек. И имею право на свою личную свободу!
Девушка обижено хлопнула дверью и ушла к себе в комнату. Родители удивленно переглянулись. Она никогда не обижалась, никогда не ставила условий и не высказывала противоречий. Лена всегда была послушной и тихой девушкой, слушалась, умела слышать и отличалась спокойствием и рассудительностью даже в самых сложных ситуациях. А тут такое… Ничего не возразили они только от того, что растерялись, а когда очнулись, было уже поздно. Отец вздохнул и решил перенести разговор на утро.
Закрывшись в комнате, Ленка плюхнулась на диван.
– Что за жизнь? Вот всегда так! Нужно Вите сказать.
Она уже было набрала номер, но потом нажала отбой. «Он спит, наверное, уже», – подумала девушка и быстро настрочила sms: «Родители приехали. Готовься, завтра будете знакомиться».
Виктор получил сообщение, сидя на кухне. Сна не было ни в одном глазу, тело по-прежнему помнило ее прикосновения и даже после контрастного душа не желало успокаиваться.
«Всегда готов. Надеюсь, тебе не сильно попало? Люблю тебя. Спокойной ночи, любимая!» – написал он с помощью Т9.
– И я тебя, – шепнула Лена, целуя гаснущий экранчик.
***
Никогда в жизни Виктор ничего не боялся. Всегда шел на штурм с широко расправленными плечами, улыбался, как говорится, в лицо опасностям и презирал трудности. На этот раз все было немного иначе. Нет, он не боялся встречи с родителями Лены. Мужчина был уверен, что реакция их будет обычная для такого положения вещей, но очень надеялся на их благоразумие и собственное обаяние. Лена сказала по телефону, что Вера и Никита уже предупреждены, что сегодня к ним явится ее, Ленин, парень.
– А ты не сказала, что этот «парень» почти вдвое старше тебя?
– Эм… нет… Пусть это будет для них сюрпризом.
– Боюсь, не очень приятный сюрприз ждет твоих родителей, – вздохнул Виктор в трубку.
– Да ну… Они у меня продвиутые. Надеюсь, для них это не будет шоком. Вить, только ты приходи обязательно, ладно, а то они меня уже замучили. Да и я соскучилась.
– И я соскучился. Обязательно приду, даже не сомневайся.
И вот он стоял перед дверью, обдумывая, что скажет отцу и матери любимой девушки, как себя вести с Леной в их присутствии, о чем говорить и как себя держать. Наконец, отбросив все задумки на задворки сознания, Виктор решил: как пойдет, так пойдет, будем импровизировать!
Дверь открыл Никита Петрович. Сначала он непонимающе улыбнулся смутно знакомому лицу, а потом, обрадовавшись своей догадке, приоткрыл дверь шире и вышел на площадку, сказав: «Здравствуйте…»
Виктор кивнул, не понимая, почему его держат на пороге и тоже поздоровался.
– Вы же учитель Лены. По… физкультуре, кажется, – Никита Кулемин продолжал улыбаться и стоять в дверях. – Виктор… Михайлович, если я не ошибаюсь.
– Да… – он хотел что-то еще добавить, но ему не дали договорить.
– Рад, что Вы не забываете лучших учениц. Но у нас тут такое дело… Боюсь, Вы не вовремя. У нас что-то типа смотрин. Лена обещала привести какого-то ухажера, с которым пропадает по ночам. Ой, хочу сказать, отбилась девчонка от рук. Ей в университет поступать, а она…
– Она поступит, Вы не волнуйтесь, – снова хотел что-то сказать Виктор, но на сей раз его перебила Лена, выскочившая из комнаты. Девушка увидела любимого и бросилась к нему на шею.
Секундное замешательство со стороны Кулемина доказало, что он вот-вот готов выпороть свою дочь за подобное обращение с учителем. Но когда сам Виктор ответил на легкий, невесомый поцелуй его дочери, причем выражение на лице гостя доказывало, что этот поцелуй был далеко не неожиданностью для Степнова, тогда Никита нахмурился, пропуская все еще обнимающуюся и улыбающуюся парочку в прихожею.
Виктор смотрел немного виновато, положив руку на талию девушки, она в свою очередь обняла мужчину за пояс и зацепилась большим пальцем за ремень его брюк. Этот обыденный, уже даже рефлекторный и от этого еще более интимный жест вовсе взбесил отца девушки.
– Ну, проходите, – проскрипел он сквозь зубы, всем своим видом показывая: «От вас-то, Виктор Михайлович, я такого не ожидал!».
На кухне повторилась почти та же история. Сначала Вера Дмитриевна приняла Виктора за просто зашедшего навестить ученицу преподавателя, а увидев несоответствующие статусу объятия дочери и Виктора, сначала смутилась, а потом и вовсе нахмурилась.
Пили чай почти молча. Изредка кидая натянутые фразы. Родители смотрели на Степнова то с непониманием, то с негодованием, то с презрением. Ленка смеялась, пыталась разрядить обстановку и крепко держала любимого за руку.
Вера Дмитриевна несколько раз выходила из кухни и звонила кому-то по телефону. От этого приходила еще больше на нервах и начинала уже даже презирать этого непонятно зачем вклинившегося в их спокойную жизнь человека.
– А мне Витя к поступлению помогает готовиться… – выдала Лена последний довод в пользу своего бойфренда.
– Да? – Никита немного удивился. – Вы заканчивали медицинский?
– Нет, что вы! – Виктор не понял, почему так решил Кулемин и честно ответил. – Я физкультурную академию у себя в Твери закончил, с красным дипломом. Имею мастера спорта, вот после травмы в школе преподавать стал
– А как же Вы Лене помогаете?
– Ну, как? Тренируемся с ней каждый день. Пробежки там по утрам…
– Стоп! – Вера Дмитриевна отвернулась от плиты, где ставила разогреваться шоколадное фондю. Она положила руки на стол и строго посмотрела сначала на Лену, а потом на Виктора.
– Куда это ты дочь собралась поступать, что тебе пробежки по утрам понадобились?
– В физкультурный, – с улыбкой произнесла Лена, не подозревая, какую грозу сейчас навлекает на свой дом.
– В КАКОЙ ФИЗКУЛЬТУРНЫЙ? – в один голос спросили родители.
– Ну… в наш… Институт спорта… – не понимая такой реакции, ответила Лена.
– Лена, какой физкультурный, ты что, с ума сошла? – Никита приподнялся и навис над девушкой серой грозной скалой. – Ты будешь поступать в Мед! На дедушкину кафедру!
– Нет… – просто и спокойно ответила она. Девушка чувствовала одобрительное пожатие Виктора и была уверена, что если что, он ее защитит.
– Никаких «нет» не принимается! Ты что! Лена, это же дело всей нашей семьи! В твоем роду пятое поколение врачей! Это традиция!
– Пап, ты чего? – Тут уже было не до шуток. Первый раз в жизни родители не поняли и не приняли Ленкиного решения. – Я в физкультурный собралась поступать, я же лучшая в школе и в городе! Мы же с нашей командой на России третье место заняли, а к медицине у меня никакой тяги нет!
– Появится, когда учиться будешь! А что это за профессия – спортсмен… Я сказал, никакого спорта. Все, наигралась в школе, я был не против – для общего развития все полезно. Но учиться ты будешь у деда на кафедре, и никаких возражений!
Ленка сжалась в комок и вот-вот была готова расплакаться. Виктор, заметив ее состояние, не смог сдержаться:
– А вам не кажется, что Лена уже достаточно взрослая, чтобы выбирать свою дорогу. Если девочка решила…
– Да что она может решить! Ей же восемнадцати еще нет, она полностью находиться под нашей опекой, и мы должны сделать все, чтобы она выросла человеком. – Никита перекинулся на Степнова. С каждым словом он повышал голос. Буря росла. – Или она уже достаточно взрослая, чтобы гулять до утра? Или что еще похуже! Вам то что нужно от нашей дочери? На малолеток потянуло? Так вот, знайте, от Лены вы ничего не получите, она приличная девушка! И проваливайте отсюда, чтобы я даже близко вас не видел с моей дочерью. Спортсмен…
– Папа! – Лена вскочила на защиту любимого, но Степнов отстранил ее, давая понять, что сам разберется в сложившейся ситуации.
– Я от вашей дочери ничего не требую и ничего плохого ей никогда не сделаю. Во-первых, потому что люблю ее, во-вторых, потому что не давлю и не навязываю свое мнение, чем занимаетесь сейчас Вы.
– Так, ты мне еще указывать будешь, как дочь воспитывать? – незаметно переходя на «ты», сказал Никита. – Я сказал, пошел вон! Увижу рядом с Леной, подам в суд за совращение малолетних!
– Папа! Перестань, что ты говоришь? – Лена оттолкнула все-таки Виктора и встала между ним и отцом. – Никто меня не совращал, я сама. И я уже не малолетняя! Вить, ты иди, я позвоню тебе. – И она буквально вытолкала Степнова за дверь.
– Нет уж! – вспылил еще больше Никита Петрович. – А ну-ка, пойдем. – Он взял Лену за запястье и потащил на улицу. Как ни странно, Виктор не ушел, а стоял у подъезда, будто ждал, что отец и дочь спустятся вниз.
– Ну-ка! – Кулемин поставил Лену рядом со Степновым и гневным взглядом смотрел то на него, то на нее.
– Не понял твоей последней фразы, доченька. – издевательски произнес Никита. – Что значит «я сама»?! Что у вас было?
Лена, не понимая, что делает, с вызовом посмотрела на отца и ехидно сказала: «Все!».
Тот, ожидая оправданий, отговорок и успокоений, был уже настроен на помилование. Хоть и не полное, но во всяком случае частичное. А Ленкино «все!» окончательно вывело отца из себя. Он замахнулся, Виктор потянулся, но не успел поймать руку Кулемина, и лицо девушки запылало, ощутив звонкую пощечину.
– Шлюха… – прошипел Никита.
Лена прижала руку к лицу и даже не повернулась, чтоб посмотреть в глаза отцу. И не зря. Через секунду в скулу Кулемина врезался большой жесткий кулак Степнова. Уже через несколько секунд он жалел о своей слабости, но сейчас он просто не мог не отомстить за свою любимую, пусть даже обидчиком был ее собственный отец.
– Урод! – держась за подбородок, крикнул Кулемин. Схватил Лену за руку. – Больше ты ее не увидишь!
– Витя! – Выдохнула Лена…
– Увижу! – Крикнул он вдогонку закрывшейся двери подъезда. – Даже если мне придется взорвать этот мир! – буркнул он уже себе под нос и поплелся в сторону своего дома, обдумывая, как же быть дальше.
Очень соскучилась по вашим комментариям....
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Re: От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 22.10.09 4:00
Глава 5
Третий день Ленка не выходила из комнаты. И ей было совершенно непонятно: то ли она сама устроила бойкот, забастовку, голодовку и обет молчания в одном флаконе, то ли родители посадили ее под домашний арест. Но суть была одна. Уже почти семьдесят часов Кулемина не выходила из собственной комнаты, не принимала еду (за исключением воды), которую, как по расписанию, приносила ей мама, и отказывалась с кем-либо разговаривать. Телефон у нее отобрали, компьютер обесточили, забрав многоканальный переходник. Теперь в розетку можно было воткнуть только шнур от системника или только экран. Зато на столе появилась целая стопка учебников по химии, биологии, разнообразные брошюрки по анатомии и тому подобная макулатура, к которой девушка даже не притрагивалась. Первые два дня ее выручала гитара. Лена то тоскливо перебирала струны, то била по ним с неистовой силой. На третье утро гитары в комнате не оказалось.
– Ладно, – вздохнула Лена. – Мы еще посмотрим: кто кого! Не знаете вы еще свою дочку. Я упрямая.
Не один раз к ней пытался прорваться Степнов. И однажды это у него почти получилось. Но это маленькое свидание ограничилось только мимолетным взглядом. Уже через секунду Виктора оттащили отец и пришедший ему на подмогу сосед. Дверь снова захлопнулась, и уже была заперта на ключ.
Лена сидела уже несколько часов в одной позе и качалась взад-вперед. Глаза устремлены в одну точку, взгляд отрешенный, почти сумасшедший.
– А я люблю тебя… Лена… – послышался за окном пьяный баритон.
Сначала девушка не придала значения этой «серенаде», но потом прислушалась и поняла, кто распевает и распивает у нее под окном. Вскочила, распахнула створки и улыбнулась, не сдержав смешка. Виктор в новой белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, в совершенно грязных штанах (Где только успел? Ни одной лужи во дворе!) стоял на газоне с бутылкой пива в руках. Пивом он явно догонялся… Совсем недавно Витя заглушал боль и осознание своей беспомощности более крепкими напитками.
– Ой… Леночка моя… – набок склонив голову, улыбнулся Степнов. – Здрвствуй, моя принцесса!!! Заточили в башню мою принцессу. У… – он погрозил пальцем и скорчил осуждающую рожу. – Вот динозавры… То есть эти… драконы! Ну, ты, Лен, не волнуйся! Я вот приду и всех победю… этих, как их… короче убью и тебя освободю…
– Освобожу… Дурачок ты мой! – расплылась в умиленной улыбке девушка, но тут ее лицо резко скрылось. А в оконном проеме появилась морда дракона… А точнее, разъяренное лицо отца пленницы.
– А ну пошел отсюда, рыцарь, твою… дивизию! Придет он!..
– Вот и приду! Только это… копье нужно найти и коня… белого! – Пошатнувшись, Виктор последний раз обернулся и, погрозив кулаком в пустоту, направился допивать пиво в другом месте.
А от множества окон отошли любопытные. И в каждой квартире до самого вечера еще жили споры: кто прав, а кто виноват в этой ситуации, правильно ли поступают родители, что запирают дочь и не дают видеться с любимым… А в Ленкиной жизни все окончательно рухнуло.
– Завтра же уезжаешь с матерью в деревню! – кричал Никита. – И до вступительных сюда ни шагу! Документы я сам подам, не волнуйся. А чтоб не сбежала, с вами Павел поедет. Понятно?
Лена уставилась в сторону и продолжала молчать.
– Ну, молчи, молчи! Есть время еще подумать! А подумай, знаешь о чем? О том, что вот этот кобель, из-за которого ты тут с родителями отношения портишь, завтра же найдет себе новую пассию, переспит с ней и будет счастлив! А на тебе для него свет клином не сошелся!
– Он не такой! – вспылила Лена.
– Да?! Очень сомневаюсь, дорогая. Если он так себя ведет и напивается вместо того, чтобы действовать, то я тем более не позволю вам встречаться!
– Да вы не даете ему ничего сделать, вы даже в дом его не пускаете!
– Ты мне еще поуказывай, кого в дом пускать, а кого нет!!! Он, вон, меня убить сегодня грозился, и что, я после этого его еще пригласить должен и чаем напоить? Спасибо, дорогая!
Ленка поняла, что говорить не имеет никакого смысла. Плюхнулась на кровать и отвернулась к стенке.
– Ты завтра едешь в деревню! Поняла?
Молчание.
– И это не обсуждается!
Молчание.
– И только попробуй сбежать! – Хлопок двери. И шепот: «А что, хорошая идея».
Вроде бы все тихо. На кухне и в коридоре уже выключили свет, это видно по темной полоске под дверью. Рюкзачок собран. Там только смена белья, фотоальбом, почти полностью заполненный их с Виктором фотографиями, паспорт и кошелек с некоторыми сбережениями. Больше ничего, чтобы не перевешивал, когда придется лезть по карнизу. Через дверь было выходить втройне опасно, тем более Лена слышала, что отец не собирается спать и будет караулить принцессу, как настоящий дракон. Предупредить о своем побеге Виктора Лена не могла, поэтому надеялась на то, что после бурного вечера он отсыпается дома.
Открыла окно как можно тише. Огляделась. Вот что ей предстояло проделать, чтобы выбраться из этого ада и попасть к любимому: шагов сорок по тонкому, пятисантиметровому карнизу до угла дома, потом еще шагов десять по фасаду, чтобы добраться до пожарной лестницы, а там уже быстро вниз, на последний трамвай, три остановки, потом еще немного пешком, и она у цели.
Страшно и жутко, но Ленка не могла отступить. Шла тихо, всем телом прижималась к стене и не смотрела вниз. Пролететь пять этажей – это не шутка. Когда попадалось окно, девушка сначала аккуратно заглядывала в него, убеждалась, что никто не может ее увидеть и пробиралась дальше. Достигнув угла дома, Кулемина поняла, что слишком устала, чтобы продолжать путь. Еще пара шагов, и она сорвется. Пришлось «отдыхать»: обхватив небольшой выступ, девушка потрясла одной рукой, затем другой, ногам тоже требовалась разрядка, но этого она не могла себе позволить. Еще пара сантиметров, и она у лестницы. Здесь можно присесть на ступеньку и растереть затекшие ноги и руки.
Дальше добралась тоже без особых происшествий, казалось, что вот оно – счастье, совсем близко… Но… Как всегда в этой жизни наружу выскакивало это самое «но»!
Дверь в квартире Виктора никто не открывал. Минут пять девушка барабанила руками и ногами, жала на кнопку, кричала, но так и не дождалась ответа.
Еще часа два сидела на ступеньках, перебирая все возможные варианты, где может быть Виктор. Хотелось верить в лучшее: он спит дома и не слышит ее, но шанс, что это так, был мизерный.
«А что, если?» – Ленка схватилась за голову.
«Нет, нет… Он не мог! Отец сказал все это только из-за того, что зол… Он не знает Витю!».
Но в голову по-прежнему лезли ужасные мысли, а перед глазами вставали развратные картины, как убитый горем Степнов развлекается и пытается утешиться в объятиях пусть не девушки по вызову (на это он точно не пойдет), но какой-нибудь знакомой, которая давно по нему сохнет. А таких утешительниц найдется немало. Раньше Лена просто не обращала на это внимания, она просто знала, что вокруг Витеньки вьются разные дамочки, начиная со школьного библиотекаря Светочки, заканчивая соседкой по лестничной клетке Мариной.
Накрутив себя окончательно, Лена уже было собралась снова позвонить в дверь, как вдруг услышала из квартиры напротив шум. Падающие предметы, крики и вздохи.
– Марина, – Ленка забыла о своих проблемах и, как обычно, понеслась всех спасать. – Марина, что с вами? – Девушка забарабанила в дверь. В квартире все стихло. Через несколько секунд дверь отворилась ровно на столько, чтобы Кулемина увидела испуганное раскрасневшееся лицо соседки Степнова.
– С вами все хорошо? – С неподдельной тревогой спросила ночная гостья.
– Ты чего тут? Нормально все! – Марина терпеть не могла эту малолетку, потому что, как ей казалось, она отбила у нее идеального жениха. При любом удобном случае она подкалывала Лену, а девушка уже не принимала ее всерьез, но теперь что-то кольнуло в сердце при виде замотанной в простыню неприятельницы. – Ты к Вите? А его дома нет… И не будет… – ухмыльнулась довольная Марина.
– Что? – сердце на секунду замерло. Что она хочет этим сказать?
– Что слышала. – И, уже оборачиваясь в комнату, добавила. – Иду, милый.
– Он что… – не договорила, покраснела и замерла на месте от неожиданности Лена.
– Все, киска, я пойду, а то меня мой котик уже заждался. А тебе советую больше сюда не приходить, – оскалилась Марина и хлопнула дверью.
Третий день Ленка не выходила из комнаты. И ей было совершенно непонятно: то ли она сама устроила бойкот, забастовку, голодовку и обет молчания в одном флаконе, то ли родители посадили ее под домашний арест. Но суть была одна. Уже почти семьдесят часов Кулемина не выходила из собственной комнаты, не принимала еду (за исключением воды), которую, как по расписанию, приносила ей мама, и отказывалась с кем-либо разговаривать. Телефон у нее отобрали, компьютер обесточили, забрав многоканальный переходник. Теперь в розетку можно было воткнуть только шнур от системника или только экран. Зато на столе появилась целая стопка учебников по химии, биологии, разнообразные брошюрки по анатомии и тому подобная макулатура, к которой девушка даже не притрагивалась. Первые два дня ее выручала гитара. Лена то тоскливо перебирала струны, то била по ним с неистовой силой. На третье утро гитары в комнате не оказалось.
– Ладно, – вздохнула Лена. – Мы еще посмотрим: кто кого! Не знаете вы еще свою дочку. Я упрямая.
Не один раз к ней пытался прорваться Степнов. И однажды это у него почти получилось. Но это маленькое свидание ограничилось только мимолетным взглядом. Уже через секунду Виктора оттащили отец и пришедший ему на подмогу сосед. Дверь снова захлопнулась, и уже была заперта на ключ.
Лена сидела уже несколько часов в одной позе и качалась взад-вперед. Глаза устремлены в одну точку, взгляд отрешенный, почти сумасшедший.
– А я люблю тебя… Лена… – послышался за окном пьяный баритон.
Сначала девушка не придала значения этой «серенаде», но потом прислушалась и поняла, кто распевает и распивает у нее под окном. Вскочила, распахнула створки и улыбнулась, не сдержав смешка. Виктор в новой белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, в совершенно грязных штанах (Где только успел? Ни одной лужи во дворе!) стоял на газоне с бутылкой пива в руках. Пивом он явно догонялся… Совсем недавно Витя заглушал боль и осознание своей беспомощности более крепкими напитками.
– Ой… Леночка моя… – набок склонив голову, улыбнулся Степнов. – Здрвствуй, моя принцесса!!! Заточили в башню мою принцессу. У… – он погрозил пальцем и скорчил осуждающую рожу. – Вот динозавры… То есть эти… драконы! Ну, ты, Лен, не волнуйся! Я вот приду и всех победю… этих, как их… короче убью и тебя освободю…
– Освобожу… Дурачок ты мой! – расплылась в умиленной улыбке девушка, но тут ее лицо резко скрылось. А в оконном проеме появилась морда дракона… А точнее, разъяренное лицо отца пленницы.
– А ну пошел отсюда, рыцарь, твою… дивизию! Придет он!..
– Вот и приду! Только это… копье нужно найти и коня… белого! – Пошатнувшись, Виктор последний раз обернулся и, погрозив кулаком в пустоту, направился допивать пиво в другом месте.
А от множества окон отошли любопытные. И в каждой квартире до самого вечера еще жили споры: кто прав, а кто виноват в этой ситуации, правильно ли поступают родители, что запирают дочь и не дают видеться с любимым… А в Ленкиной жизни все окончательно рухнуло.
– Завтра же уезжаешь с матерью в деревню! – кричал Никита. – И до вступительных сюда ни шагу! Документы я сам подам, не волнуйся. А чтоб не сбежала, с вами Павел поедет. Понятно?
Лена уставилась в сторону и продолжала молчать.
– Ну, молчи, молчи! Есть время еще подумать! А подумай, знаешь о чем? О том, что вот этот кобель, из-за которого ты тут с родителями отношения портишь, завтра же найдет себе новую пассию, переспит с ней и будет счастлив! А на тебе для него свет клином не сошелся!
– Он не такой! – вспылила Лена.
– Да?! Очень сомневаюсь, дорогая. Если он так себя ведет и напивается вместо того, чтобы действовать, то я тем более не позволю вам встречаться!
– Да вы не даете ему ничего сделать, вы даже в дом его не пускаете!
– Ты мне еще поуказывай, кого в дом пускать, а кого нет!!! Он, вон, меня убить сегодня грозился, и что, я после этого его еще пригласить должен и чаем напоить? Спасибо, дорогая!
Ленка поняла, что говорить не имеет никакого смысла. Плюхнулась на кровать и отвернулась к стенке.
– Ты завтра едешь в деревню! Поняла?
Молчание.
– И это не обсуждается!
Молчание.
– И только попробуй сбежать! – Хлопок двери. И шепот: «А что, хорошая идея».
Вроде бы все тихо. На кухне и в коридоре уже выключили свет, это видно по темной полоске под дверью. Рюкзачок собран. Там только смена белья, фотоальбом, почти полностью заполненный их с Виктором фотографиями, паспорт и кошелек с некоторыми сбережениями. Больше ничего, чтобы не перевешивал, когда придется лезть по карнизу. Через дверь было выходить втройне опасно, тем более Лена слышала, что отец не собирается спать и будет караулить принцессу, как настоящий дракон. Предупредить о своем побеге Виктора Лена не могла, поэтому надеялась на то, что после бурного вечера он отсыпается дома.
Открыла окно как можно тише. Огляделась. Вот что ей предстояло проделать, чтобы выбраться из этого ада и попасть к любимому: шагов сорок по тонкому, пятисантиметровому карнизу до угла дома, потом еще шагов десять по фасаду, чтобы добраться до пожарной лестницы, а там уже быстро вниз, на последний трамвай, три остановки, потом еще немного пешком, и она у цели.
Страшно и жутко, но Ленка не могла отступить. Шла тихо, всем телом прижималась к стене и не смотрела вниз. Пролететь пять этажей – это не шутка. Когда попадалось окно, девушка сначала аккуратно заглядывала в него, убеждалась, что никто не может ее увидеть и пробиралась дальше. Достигнув угла дома, Кулемина поняла, что слишком устала, чтобы продолжать путь. Еще пара шагов, и она сорвется. Пришлось «отдыхать»: обхватив небольшой выступ, девушка потрясла одной рукой, затем другой, ногам тоже требовалась разрядка, но этого она не могла себе позволить. Еще пара сантиметров, и она у лестницы. Здесь можно присесть на ступеньку и растереть затекшие ноги и руки.
Дальше добралась тоже без особых происшествий, казалось, что вот оно – счастье, совсем близко… Но… Как всегда в этой жизни наружу выскакивало это самое «но»!
Дверь в квартире Виктора никто не открывал. Минут пять девушка барабанила руками и ногами, жала на кнопку, кричала, но так и не дождалась ответа.
Еще часа два сидела на ступеньках, перебирая все возможные варианты, где может быть Виктор. Хотелось верить в лучшее: он спит дома и не слышит ее, но шанс, что это так, был мизерный.
«А что, если?» – Ленка схватилась за голову.
«Нет, нет… Он не мог! Отец сказал все это только из-за того, что зол… Он не знает Витю!».
Но в голову по-прежнему лезли ужасные мысли, а перед глазами вставали развратные картины, как убитый горем Степнов развлекается и пытается утешиться в объятиях пусть не девушки по вызову (на это он точно не пойдет), но какой-нибудь знакомой, которая давно по нему сохнет. А таких утешительниц найдется немало. Раньше Лена просто не обращала на это внимания, она просто знала, что вокруг Витеньки вьются разные дамочки, начиная со школьного библиотекаря Светочки, заканчивая соседкой по лестничной клетке Мариной.
Накрутив себя окончательно, Лена уже было собралась снова позвонить в дверь, как вдруг услышала из квартиры напротив шум. Падающие предметы, крики и вздохи.
– Марина, – Ленка забыла о своих проблемах и, как обычно, понеслась всех спасать. – Марина, что с вами? – Девушка забарабанила в дверь. В квартире все стихло. Через несколько секунд дверь отворилась ровно на столько, чтобы Кулемина увидела испуганное раскрасневшееся лицо соседки Степнова.
– С вами все хорошо? – С неподдельной тревогой спросила ночная гостья.
– Ты чего тут? Нормально все! – Марина терпеть не могла эту малолетку, потому что, как ей казалось, она отбила у нее идеального жениха. При любом удобном случае она подкалывала Лену, а девушка уже не принимала ее всерьез, но теперь что-то кольнуло в сердце при виде замотанной в простыню неприятельницы. – Ты к Вите? А его дома нет… И не будет… – ухмыльнулась довольная Марина.
– Что? – сердце на секунду замерло. Что она хочет этим сказать?
– Что слышала. – И, уже оборачиваясь в комнату, добавила. – Иду, милый.
– Он что… – не договорила, покраснела и замерла на месте от неожиданности Лена.
– Все, киска, я пойду, а то меня мой котик уже заждался. А тебе советую больше сюда не приходить, – оскалилась Марина и хлопнула дверью.
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Re: От тюрьмы, да от сумы....
автор Агата 27.10.09 3:51
Глава 6
Вышла на улицу и в полном недоумении прошла несколько улиц, тупо уставившись в пространство.
Не верила ни Марине, ни себе, ни отцу, ни Виктору. Потеряла все мысли, все эмоции и чувства… Просто шла, не понимая что делать дальше! Вернуться домой? Глупо. Или не глупо? Что ей сейчас мешает зайти в квартиру, пройти в свою комнату и, ничего не объясняя, лечь спать?
Ничего… Но было все же страшно. Дошла до дома… Глаза туманило то ли от слез, то ли от ветра.
«Как он мог? Как он мог? Неужели он и правда такой… такой… похотливый… сволочной… НЕУЖЕЛИ?!».
«Нет, что ты…» – внутренний голос пытался вернуть девушку в те дни, что они проводили вместе, откопать в памяти его взгляды, поцелуи, слова… «Не может быть, что все это он дарил тебе только ради секса! Он не из тех мужчин, что в девушке ценит только такого рода активность!».
– А может, и такой! Ведь я его не знаю совсем… – уже вслух начала разговаривать Лена.
«Не верю… НЕ ВЕРЮ!» – протестовало подсознание.
Лена вконец перестала соображать…
– НЕ ВЕРЮ! – крикнула она на всю улицу. И только когда в окне первого этажа зажегся свет, постаралась прибавить шаг. В голове роились мысли, но ни за одну она не могла ухватиться. На автомате дошла до квартиры. Несвоевременно потекли слезы. Села, прислонившись спиной к двери, чтобы успокоиться.
– Что же будет? Что теперь будет? Что я скажу, как я с ним теперь смогу вообще говорить? Или не говорить? Уехать, как и хочет отец! Просто скрыться, подумать, разобраться в себе! Да… так будет лучше…
Встала, потянулась. Хотела уже нажать кнопку звонка. Но отдернула руку. Нет… она не вспомнила, что там родители, что они будут ругаться… она просто увидела – дверь открыта… Это показалось странным… Испугало. На сердце стало как-то неспокойно и муторно. Потянулась к ручке двери, зачем-то отдернула кисть… Тревожившее душу неизвестное чувство поглотило все другие эмоции. Лена стояла перед дверью и боялась даже пошевелиться. Забылись смутные сомнения в Викторе, переживания сегодняшней ночи ушли на второй план, остались только двое: девушка и чуть приоткрытая дверь, будто оскалившийся перед прыжком волк.
Наконец, отогнав все сомнения, Кулемина тихо нырнула в мгновенно сгустившуюся, темноту квартиры. Пахло чем-то странным: то ли болью, то ли страхом. Именно пахло… нос щекотал страшный запах… Дотянувшись до выключателя Лена хотела было щелкнуть его, но потом передумала.
«Нафантазировала себе всякого… Сейчас еще кого-нибудь разбудишь!» – сказала она себе и направилась в сторону комнаты. Было как-то слишком душно и жарко даже для летней ночи, и, споткнувшись о что-то мягкое, девушка упала, уткнувшись носом в пол, залитый противно пахнущей неприятно теплой жидкостью.
«Что тут творится? Откуда на полу в прихожей бензин, и что тут валяется?».
Только теперь глаза понемногу начали привыкать к кромешной темноте коридора. Ох! Лучше бы уж это не происходило. Стало еще жарче… Лена вскочила и с визгом выбежала на лестнечную клетку.
«Предметом», о который спотыкнулась девушка, оказался ее собственным отец. Он без движения лежал на полу, закатившимися полупрозрачными глазами уставившись в пространство.
На площадку выглянул сосед.
– Елена… Что с тобой?
Зажав, наконец, ладошкой рот, девушка прошептала: «Папа…»
– Не слышу… Что случилось? Почему ты вся в крови и… Что?
Лена молча указала на распахнутую дверь квартиры.
Николай Владимирович зашел было в прихожую, но тут же выскочил, загораживая рот и нос воротом футболки.
– Там пожар… в твоей комнате, кажется… Быстро ко мне!!! И вызываем пожарных…
– Папа, там папа! – Ленка кинулась в квартиру, но сосед схватил ее за руку.
– Сумасшедшая! Ты же вся в бензине! Вспыхнешь как факел! Бегом ко мне в квартиру, я сам постараюсь вытащить Никиту Петровича.
***
Ленка сидела за столом и смотрела в одну точку. Вот уже три дня она не говорила ни слова и только качалась взад-вперед. Как сумасшедшая. Врачи говорили, что это пройдет… Что это шоковое, что она просто не может ничего сказать.
Нет. Ленка могла и иногда, когда никто не слышал, говорила сама с собой. Первые дни плакала, билась в немой истерике, никого к себе не подпускала. Теперь нашла апатия… Ничего не хотелось…
Пожарные приехали почти сразу, эвакуировали из подъезда всех людей, локализовали возгорание, и дальше квартиры Кулеминых пожар не ушел. Зато три комнаты Ленкиной квартиры были похожи на уголек из костра. Сама девушка этого не видела, но так говорил сосед. Отца он, конечно, вытащил, но тот уже был мертв. Не от пожара… от удара по голове… тупым предметом… Сама девушка этого не видела, но так говорили милиционеры. Завели уголовное дело по нападению на выдающихся врачей, начали разбираться, позвонили деду, а он, схватившись за сердце, оставил внучку совсем одну в этом мире. Девушка этого не видела, но так говорили врачи… Все вокруг Лены что-то говорили. К ней в палату приходили подруги, одноклассники, соседи и говорили, говорили, говорили… А сама Лена ничего не видела или не хотела видеть! Слишком много свалилось на нее в один день! И самое ужасное, что не было рядом человека, которого так хотелось ВИДЕТЬ рядом.
В палате их было трое. Две сестрички-близняшки, чуть младше Кулеминой, оказались в городской больнице тоже после пожара. Но их родственники были живы и часто приходили навещать девушек. С Леной все было в порядке: ни единого ушиба, ожога, царапины… Ее одели в чистую больничную сорочку, уложили в кровать и велели отдыхать. Два раза приходил психолог и пытался разговаривать с ней, но Лена молчала.
Сегодня вечером ей захотелось увидеть небо… В палате окно выходило в больничный двор, и жалкого клочка бурого облака Лене не хватало, она вышла в коридор. То, что услышала девушка, повергло ее в еще больший шок, чем все предыдущие потрясения. Не успела она дойти до окна, как с противоположной стороны увидела двух медсестричек, живо обсуждающих какую-то тему. Подслушивать не хотелось, но уловив номер своей палаты, поневоле остановила внимание на этом разговоре.
– Ой, Ал! Ты знаешь, девушка в тридцать шестой-то…
– Ну, да… с пожара которая?
– Да они там все с пожаров! Только с разных. Ну та, светленькая такая, молчунья. К ней же никто не ходит!
– Ну, да… А кому ходить? Мать сгорела, дед от сердечного приступа умер, отца вообще убили… а знаешь, кто?
– Нет… Откуда! А ты знаешь что ль?
– Я все знаю… Тут милиционер приходил, молоденький такой, ну и разболтал мне… Короче, дело раскрыли… все так просто оказалось! У этой девчонки любовник был!
– Любовник? А лет-то ей сколько?
– Ну, по документам – семнадцать… А мужику под тридцатник… ну, извращенец, короче! В общем, что-то он с отцом этой девки не поделил, да и стукнул папочку по темечку! Да не чем-нибудь, а битой! Вот его по свежим следам-то и взяли!..
Но не успела медсестра договорить, как к ней подлетела Лена, взяла за грудки и начала трясти и кричать в самое лицо: «Не мог!!! Не мог он!!! Витя не такой! Он любит меня! Не мог!!!»
Девушку успокоили только через несколько часов, вколов лошадиную дозу снотворного.
Утром голова гудела, и ей хотелось спать, но на душе было поганее, чем обычно.
«Что вчера произошло? – вяло думала она, медленно просыпаясь. – Кто-то что-то говорил про Витю… но кто? И главное. что?»
Воспоминания всплыли, когда в палату вошла та самая сестричка, что рассказывала о убийстве отца.
– Простите, – проскрипела севшим от долгого молчания и вчерашней истерики голосом Лена. – Что Вы вчера говорили про моего папу… и про Виктора?
– Тише, девочка, тише, все хорошо! Суд уже завтра. Посадят этого урода, и дело с концом.
– Он не урод… Я его люблю… – тихо и спокойно сказала Лена. То ли успокоительное все еще действовало, то ли ей хватило и вчерашней бури эмоций. – Как я могу с ним увидеться?
– Ну, я думаю, тебя в качестве потерпевшей должны на суд пригласить… так?
Измерив давление, дав таблетки и еще поговорив немного о том о сем, медсестра удалилась. А Лена начала заново переваривать информацию.
Что же произошло в тот злополучный вечер?
Вариант первый.
После «серенады» под Ленкиным окном Виктор пошел «догоняться» домой. Там его ловко подцепила Мариночка и затащила к себе. Ночь они провели вместе, а наутро Степнова забрали в милицию по подозрению в покушении. Чтобы Лена ничего не узнала о его ошибке, мужчина не стал говорить, где был всю ночь и оказался главным и единственным сначала подозреваемым, а потом и обвиняемым! И теперь неизвестно, сколько лет они не смогут увидеться и поговорить… И все из-за какой-то «пьяной» ошибки!
Вариант второй.
После ругани с Лениным отцом в шальной голове физрука рождается коварный план мести. Причем очень жестокой мести. Он берет в спортивном инвентаре биту для лапты, которые ему каждый год поставляет слесарная школа. И идет в квартиру Кулеминых. Да, он хочет освободить свою принцессу, но не такими же методами. У Ленки просто не укладывалось в голове, как нежный, добрый, влюбленный Виктор может хладнокровно ударить по голове отца любимой девушки, а потом еще облить квартиру бензином и поджечь.
Чем думают прокурор, следователь? Нужно обязательно поговорить с ними… И с Витей! Пусть скажет правду… Отчего-то Лена была уверена, что правда – это первый вариант развития событий. Сейчас она была готова простить Степнову все, лишь бы он был с ней… и лишь бы не оказалось, что это действительно он убил ее родителей…
Глава 7
Тишина стояла в зале суда мертвая, будто разом во всем здании выключили звук… Даже молниеносно строчащая по кнопкам ноутбука секретарь остановилась и удивленно посмотрела на Лену. Девушка стояла за кафедрой и своими большими глазами смотрела только вперед. Казалось, что она остекленела… Хотя, ее можно было понять… Потеряла родителей, да еще и от рук любимого. Но, как же можно говорить сейчас такие странные вещи. Сейчас, когда уже практически все решено!
– Повторите, пожалуйста… – попросил судья – смуглый и седой мужчина с тонкими пальцами.
– Он не виноват… – повторила Лена таким же холодным и безучастным голосом.
– Как вы это хотите доказать?
Тут девушка не выдержала. Она повернулась к Виктору, который, опустив голову, сидел в небольшой зарешетчатой "комнате".
– Да скажи ты им правду! Чего ты молчишь?! Я все равно знаю, можешь не бояться! Да, ты предатель, ты урод, но ты же не убийца. Измену я смогу тебе простить, но смерть родителей – никогда!!!!
– Что? – Степнов резко встал. – Какую измену, Лен?
– Тише, – призвал к порядку судья, но Кулемина начала заводиться. Хотя ее и предупреждали, что если она не будет на суде спокойной, то ее тут же вернут в интернат, она все забыла… Рассудок помутился… девушка кинулась к решетке и начала ее трясти.
– Правду, скажи им правду! Я прощу, слышишь? Только скажи! Ты ведь был у нее, я знаю, той ночью!
– У кого? – Степнов не понимал, о чем говорит Лена.
– Гражданка Кулемина, успокойтесь, пожалуйста, и объясните, что в имеете в виду…
Но за трибуну она так и не вернулась. Истерика все больше овладевала ей. Все мысли и слова ушли, и только «Правду, скажи правду!» билось молоточком в висках.
Увели… ее увели и продолжили бесполезный допрос. Вызвали свидетеля Лапочкина – соседа Кулеминых. Он рассказал суду, как помогал выставлять Степнова из Ленкиной квартиры, как потом тот орал под балконом. Виктор ничего не отрицал. Прокурор спросил:
- Вы ли убили Никиту и Веру Кулеминых?
То он жестко и резко ответил:
- Нет.
– Почему на бите, которую нашли в мусорном баке возле дома, были ваши отпечатки?
– Это бита из моей школы! Там полно моих отпечатков…
– Хорошо… тогда почему вся одежда, которую нашли у вам в мусорной корзине, была перепачкана бензином?
– Я же говорил, – Виктор тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что все улики против него и что простыми словами ничего не докажешь…
***
Проснувшись на следующий день, Лена вскочила, как ошпаренная. Что же теперь делать, как увидеться с Виктором и заставить все его рассказать? Но первым делом нужно узнать, как прошел остаток суда. Ведь ей сделали укол прямо в коридоре. Последнее, что помнила девушка – закрывающаяся дверь зала судебных заседаний.
Новое место жительства Елены Кулеминой представляло из себя чрезвычайно жалкое зрелище. В комнате интерната жили пять девчонок, не считая самой Лены. У каждой из них была своя история. Но они не рассказывали их. Большинство просто молчали, уставившись в потолок или стены. Сама Кулемина тоже не была охотницей поговорить, особенно после того, как попала сюда. Наверное это место специально было создано для таких, как она. Тишина и мертвый покой создавали нужную атмосферу для того, чтобы подумать, успокоиться. Иногда тишина сводила с ума, но тогда Ленка сжимала зубы и начинала считать до ста. Это успокаивало и не давало войти в беспросветную отрешенность. Оборванные обои, исписанные фломастером подушки и матрацы, тусклый, тоскливый свет из единственной лампочки без абажура. Все это как-то еще больше нагнетало обстановку. Хотелось выть, скулить как побитая собака и царапать стены, еще больше обдирая выцветшие маки на обоях.
Лена одела зеленые домашние туфли, которые ей выдали тут, как и всем новоприбывшим. Выбирать не приходилось: все вещи сгорели, оставив о себе только туманные воспоминания.
Комитетом по попечительству было решено оставить Кулемину в интернате до достижения ею совершеннолетия. Затем девушку скорее всего просто отправят в ее квартиру, ведь это ее наследство. До октября оставалось еще три месяца, и все это время ей запрещалось выходить за территорию интерната, к тому же каждый день Лену будут ждать процедуры, причем большинство не из приятных. Будет с ней работать и психолог, чтобы восстановить после психологической травмы. Подлечить душу, так сказать. Но Лене этого ничего не хотелось. Ей сейчас просто физически необходимо было увидеться с Виктором и понять, что же правда.
В коридоре было так же тихо, как и в комнате. Не видно и не слышно ни души… С горем пополам девушка нашла кабинет директора этого до безумия тихого места. Почему-то Лене казалось, что если хоть кто-то повысит здесь голос – его тут же посчитают больным и вколют лошадиную дозу снотворного, чтоб не шумел лишний раз. Так собственно и происходило… Но о правдивости своей странной догадки девушка пока еще не подозревала. Она постучалась. Натянула приветственную улыбку и вошла в кабинет.
– А… Новенькая.. – на секунду подняла глаза директорша и тут же вновь опустила их в бумаги, разложенные на столе. – Елена. Ну, здравствуй, садись… Как себя чувствуешь? Не тошнит после успокоительного? – слова, которые должны были звучать участливо и ласково, были отчеканены, будто их зубрили и произносили каждый день.
– Да… Все нормально. Я вчера сорвалась, простите. Просто…
– Я знаю, деточка, все знаю и понимаю. Этот мужчина убил твоих родителей, а ты доверяла ему… теперь…
– Я не «ДОВЕРЯЛА», – жестко сказала Лена. – А любила. И люблю! Потому что знаю – это не он убил моих родителей.
– Ну, девочка… – Калерия Викторовна отложила в сторону документы. – Это не тебе решать. Суд вынес приговор и вряд ли его кто-то сможет отменить.
– Как вынес… А что, все? – Из глаз непроизвольно брызнули слезы. – А сколько…
– Пятнадцать лет. Точную формулировку я не помню, но, по-моему, дали по максимуму. Во всяком случае, состояние аффекта не подтвердилось.
– А он что… признался?
– Нет. – Калерия безразлично пожала плечами.
– А можно мне его увидеть?
– Нет. – более жестко повторила директриса.
– Но…
– Никаких «но». Иди к себе в комнату!
– Но мне правда нужно его увидеть и спросить!
– Девочка! – Калерия Викторовна встала и нависла над девушкой, оперившись на стол руками. – Ты что, совсем с ума сошла? Этот придурок убил твоих родителей, а если он и тебя решит прикончить? Что меня тогда делать? Я ведь отвечаю за тебя. Во всяком случае, пока тебе не исполниться восемнадцать.
– Он не мог их убить. И меня он любит, не может он причинить мне вреда… Понимаете?! – начала переходить на крик Лена.
– Нет, не понимаю, – директорша аккуратно, так, чтобы не видела девушка, залезла рукой под столешницу и нажала кнопку. – Я повторяю, пока ты не достигнешь совершеннолетия, ты не выйдешь от сюда без моего разрешения. А получить его, ой, как сложно. Считай, невозможно.
Лена уже вскочила и хотела что-то крикнуть, но тут в предплечье впился холодный и острый предмет. Это врачи решили успокоить еще даже не начавшуюся истерику новой больной.
Виктор беспокойно мерил шагами камеру. Через пару дней его должны были направить к месту заключения. Это был какой-то далекий городок со странным названием, которого Степнов даже не запомнил. На данный момент ему, в сущности, было наплевать, что будет с ним. Виктор беспокоился о Лене. Как же она теперь, без родителей, без него, без поддержки и любви. Одна в большом и жестоком городе. Он слышал, что ее направили то ли в детдом, то ли в приемник. Что будет дальше с его девочкой, он даже не подозревал. Но самое важное – это то, что она обвиняет его в чем-то… и это вовсе не смерть ее родителей. Странные фразы, брошенные Ленкой перед тем, как ее увели из зала, выбросили его из реальности. Он пытался понять, о чем говорит Кулемина, какую правду он должен сказать… Даже собственное обвинение он слушал вполуха. Адвокат сразу сказал, что дело безнадежное, что нужно признаваться и тогда будет возможность смягчать наказание. Но Степнов категорически отказался от этого. Наговаривать на себя он не собирался, хотя прекрасно знал, что улик против него предостаточно: отпечатки пальцев на бите (откуда они там взялись, он прекрасно знал – эта бита из его спортзала, но, откуда она взялась в мусорном баке возле дома Кулеминых, оставалось загадкой), отсутствие алиби (всю ночь он в бреду провалялся в какой-то подворотне), странным образом залитая бензином куртка… И еще много всего. Порой Виктор и сам начинал сомневаться в своей правоте. Но тут же представлял себя глаза Лены, которая узнает, что именно он оставил ее без родителей и дома, и одергивал себя.
Сейчас ему нужно было только одно – увидеться до отъезда с Леной и поговорить. Он просто не мог уехать с тяжелой душей. Но увидеться с ней было нереально. Совершенно случайно он узнал, что Лена сейчас сильно больна, это еще больше удручало мужчину. Он понимал, что сейчас должен быть рядом, помочь, поддержать… обнять, наконец, поцеловать, приласкать. А он тут… мерит шагами сумрачную камеру и пытается найти выход из сложившейся ситуации.
Вышла на улицу и в полном недоумении прошла несколько улиц, тупо уставившись в пространство.
Не верила ни Марине, ни себе, ни отцу, ни Виктору. Потеряла все мысли, все эмоции и чувства… Просто шла, не понимая что делать дальше! Вернуться домой? Глупо. Или не глупо? Что ей сейчас мешает зайти в квартиру, пройти в свою комнату и, ничего не объясняя, лечь спать?
Ничего… Но было все же страшно. Дошла до дома… Глаза туманило то ли от слез, то ли от ветра.
«Как он мог? Как он мог? Неужели он и правда такой… такой… похотливый… сволочной… НЕУЖЕЛИ?!».
«Нет, что ты…» – внутренний голос пытался вернуть девушку в те дни, что они проводили вместе, откопать в памяти его взгляды, поцелуи, слова… «Не может быть, что все это он дарил тебе только ради секса! Он не из тех мужчин, что в девушке ценит только такого рода активность!».
– А может, и такой! Ведь я его не знаю совсем… – уже вслух начала разговаривать Лена.
«Не верю… НЕ ВЕРЮ!» – протестовало подсознание.
Лена вконец перестала соображать…
– НЕ ВЕРЮ! – крикнула она на всю улицу. И только когда в окне первого этажа зажегся свет, постаралась прибавить шаг. В голове роились мысли, но ни за одну она не могла ухватиться. На автомате дошла до квартиры. Несвоевременно потекли слезы. Села, прислонившись спиной к двери, чтобы успокоиться.
– Что же будет? Что теперь будет? Что я скажу, как я с ним теперь смогу вообще говорить? Или не говорить? Уехать, как и хочет отец! Просто скрыться, подумать, разобраться в себе! Да… так будет лучше…
Встала, потянулась. Хотела уже нажать кнопку звонка. Но отдернула руку. Нет… она не вспомнила, что там родители, что они будут ругаться… она просто увидела – дверь открыта… Это показалось странным… Испугало. На сердце стало как-то неспокойно и муторно. Потянулась к ручке двери, зачем-то отдернула кисть… Тревожившее душу неизвестное чувство поглотило все другие эмоции. Лена стояла перед дверью и боялась даже пошевелиться. Забылись смутные сомнения в Викторе, переживания сегодняшней ночи ушли на второй план, остались только двое: девушка и чуть приоткрытая дверь, будто оскалившийся перед прыжком волк.
Наконец, отогнав все сомнения, Кулемина тихо нырнула в мгновенно сгустившуюся, темноту квартиры. Пахло чем-то странным: то ли болью, то ли страхом. Именно пахло… нос щекотал страшный запах… Дотянувшись до выключателя Лена хотела было щелкнуть его, но потом передумала.
«Нафантазировала себе всякого… Сейчас еще кого-нибудь разбудишь!» – сказала она себе и направилась в сторону комнаты. Было как-то слишком душно и жарко даже для летней ночи, и, споткнувшись о что-то мягкое, девушка упала, уткнувшись носом в пол, залитый противно пахнущей неприятно теплой жидкостью.
«Что тут творится? Откуда на полу в прихожей бензин, и что тут валяется?».
Только теперь глаза понемногу начали привыкать к кромешной темноте коридора. Ох! Лучше бы уж это не происходило. Стало еще жарче… Лена вскочила и с визгом выбежала на лестнечную клетку.
«Предметом», о который спотыкнулась девушка, оказался ее собственным отец. Он без движения лежал на полу, закатившимися полупрозрачными глазами уставившись в пространство.
На площадку выглянул сосед.
– Елена… Что с тобой?
Зажав, наконец, ладошкой рот, девушка прошептала: «Папа…»
– Не слышу… Что случилось? Почему ты вся в крови и… Что?
Лена молча указала на распахнутую дверь квартиры.
Николай Владимирович зашел было в прихожую, но тут же выскочил, загораживая рот и нос воротом футболки.
– Там пожар… в твоей комнате, кажется… Быстро ко мне!!! И вызываем пожарных…
– Папа, там папа! – Ленка кинулась в квартиру, но сосед схватил ее за руку.
– Сумасшедшая! Ты же вся в бензине! Вспыхнешь как факел! Бегом ко мне в квартиру, я сам постараюсь вытащить Никиту Петровича.
***
Ленка сидела за столом и смотрела в одну точку. Вот уже три дня она не говорила ни слова и только качалась взад-вперед. Как сумасшедшая. Врачи говорили, что это пройдет… Что это шоковое, что она просто не может ничего сказать.
Нет. Ленка могла и иногда, когда никто не слышал, говорила сама с собой. Первые дни плакала, билась в немой истерике, никого к себе не подпускала. Теперь нашла апатия… Ничего не хотелось…
Пожарные приехали почти сразу, эвакуировали из подъезда всех людей, локализовали возгорание, и дальше квартиры Кулеминых пожар не ушел. Зато три комнаты Ленкиной квартиры были похожи на уголек из костра. Сама девушка этого не видела, но так говорил сосед. Отца он, конечно, вытащил, но тот уже был мертв. Не от пожара… от удара по голове… тупым предметом… Сама девушка этого не видела, но так говорили милиционеры. Завели уголовное дело по нападению на выдающихся врачей, начали разбираться, позвонили деду, а он, схватившись за сердце, оставил внучку совсем одну в этом мире. Девушка этого не видела, но так говорили врачи… Все вокруг Лены что-то говорили. К ней в палату приходили подруги, одноклассники, соседи и говорили, говорили, говорили… А сама Лена ничего не видела или не хотела видеть! Слишком много свалилось на нее в один день! И самое ужасное, что не было рядом человека, которого так хотелось ВИДЕТЬ рядом.
В палате их было трое. Две сестрички-близняшки, чуть младше Кулеминой, оказались в городской больнице тоже после пожара. Но их родственники были живы и часто приходили навещать девушек. С Леной все было в порядке: ни единого ушиба, ожога, царапины… Ее одели в чистую больничную сорочку, уложили в кровать и велели отдыхать. Два раза приходил психолог и пытался разговаривать с ней, но Лена молчала.
Сегодня вечером ей захотелось увидеть небо… В палате окно выходило в больничный двор, и жалкого клочка бурого облака Лене не хватало, она вышла в коридор. То, что услышала девушка, повергло ее в еще больший шок, чем все предыдущие потрясения. Не успела она дойти до окна, как с противоположной стороны увидела двух медсестричек, живо обсуждающих какую-то тему. Подслушивать не хотелось, но уловив номер своей палаты, поневоле остановила внимание на этом разговоре.
– Ой, Ал! Ты знаешь, девушка в тридцать шестой-то…
– Ну, да… с пожара которая?
– Да они там все с пожаров! Только с разных. Ну та, светленькая такая, молчунья. К ней же никто не ходит!
– Ну, да… А кому ходить? Мать сгорела, дед от сердечного приступа умер, отца вообще убили… а знаешь, кто?
– Нет… Откуда! А ты знаешь что ль?
– Я все знаю… Тут милиционер приходил, молоденький такой, ну и разболтал мне… Короче, дело раскрыли… все так просто оказалось! У этой девчонки любовник был!
– Любовник? А лет-то ей сколько?
– Ну, по документам – семнадцать… А мужику под тридцатник… ну, извращенец, короче! В общем, что-то он с отцом этой девки не поделил, да и стукнул папочку по темечку! Да не чем-нибудь, а битой! Вот его по свежим следам-то и взяли!..
Но не успела медсестра договорить, как к ней подлетела Лена, взяла за грудки и начала трясти и кричать в самое лицо: «Не мог!!! Не мог он!!! Витя не такой! Он любит меня! Не мог!!!»
Девушку успокоили только через несколько часов, вколов лошадиную дозу снотворного.
Утром голова гудела, и ей хотелось спать, но на душе было поганее, чем обычно.
«Что вчера произошло? – вяло думала она, медленно просыпаясь. – Кто-то что-то говорил про Витю… но кто? И главное. что?»
Воспоминания всплыли, когда в палату вошла та самая сестричка, что рассказывала о убийстве отца.
– Простите, – проскрипела севшим от долгого молчания и вчерашней истерики голосом Лена. – Что Вы вчера говорили про моего папу… и про Виктора?
– Тише, девочка, тише, все хорошо! Суд уже завтра. Посадят этого урода, и дело с концом.
– Он не урод… Я его люблю… – тихо и спокойно сказала Лена. То ли успокоительное все еще действовало, то ли ей хватило и вчерашней бури эмоций. – Как я могу с ним увидеться?
– Ну, я думаю, тебя в качестве потерпевшей должны на суд пригласить… так?
Измерив давление, дав таблетки и еще поговорив немного о том о сем, медсестра удалилась. А Лена начала заново переваривать информацию.
Что же произошло в тот злополучный вечер?
Вариант первый.
После «серенады» под Ленкиным окном Виктор пошел «догоняться» домой. Там его ловко подцепила Мариночка и затащила к себе. Ночь они провели вместе, а наутро Степнова забрали в милицию по подозрению в покушении. Чтобы Лена ничего не узнала о его ошибке, мужчина не стал говорить, где был всю ночь и оказался главным и единственным сначала подозреваемым, а потом и обвиняемым! И теперь неизвестно, сколько лет они не смогут увидеться и поговорить… И все из-за какой-то «пьяной» ошибки!
Вариант второй.
После ругани с Лениным отцом в шальной голове физрука рождается коварный план мести. Причем очень жестокой мести. Он берет в спортивном инвентаре биту для лапты, которые ему каждый год поставляет слесарная школа. И идет в квартиру Кулеминых. Да, он хочет освободить свою принцессу, но не такими же методами. У Ленки просто не укладывалось в голове, как нежный, добрый, влюбленный Виктор может хладнокровно ударить по голове отца любимой девушки, а потом еще облить квартиру бензином и поджечь.
Чем думают прокурор, следователь? Нужно обязательно поговорить с ними… И с Витей! Пусть скажет правду… Отчего-то Лена была уверена, что правда – это первый вариант развития событий. Сейчас она была готова простить Степнову все, лишь бы он был с ней… и лишь бы не оказалось, что это действительно он убил ее родителей…
Глава 7
Тишина стояла в зале суда мертвая, будто разом во всем здании выключили звук… Даже молниеносно строчащая по кнопкам ноутбука секретарь остановилась и удивленно посмотрела на Лену. Девушка стояла за кафедрой и своими большими глазами смотрела только вперед. Казалось, что она остекленела… Хотя, ее можно было понять… Потеряла родителей, да еще и от рук любимого. Но, как же можно говорить сейчас такие странные вещи. Сейчас, когда уже практически все решено!
– Повторите, пожалуйста… – попросил судья – смуглый и седой мужчина с тонкими пальцами.
– Он не виноват… – повторила Лена таким же холодным и безучастным голосом.
– Как вы это хотите доказать?
Тут девушка не выдержала. Она повернулась к Виктору, который, опустив голову, сидел в небольшой зарешетчатой "комнате".
– Да скажи ты им правду! Чего ты молчишь?! Я все равно знаю, можешь не бояться! Да, ты предатель, ты урод, но ты же не убийца. Измену я смогу тебе простить, но смерть родителей – никогда!!!!
– Что? – Степнов резко встал. – Какую измену, Лен?
– Тише, – призвал к порядку судья, но Кулемина начала заводиться. Хотя ее и предупреждали, что если она не будет на суде спокойной, то ее тут же вернут в интернат, она все забыла… Рассудок помутился… девушка кинулась к решетке и начала ее трясти.
– Правду, скажи им правду! Я прощу, слышишь? Только скажи! Ты ведь был у нее, я знаю, той ночью!
– У кого? – Степнов не понимал, о чем говорит Лена.
– Гражданка Кулемина, успокойтесь, пожалуйста, и объясните, что в имеете в виду…
Но за трибуну она так и не вернулась. Истерика все больше овладевала ей. Все мысли и слова ушли, и только «Правду, скажи правду!» билось молоточком в висках.
Увели… ее увели и продолжили бесполезный допрос. Вызвали свидетеля Лапочкина – соседа Кулеминых. Он рассказал суду, как помогал выставлять Степнова из Ленкиной квартиры, как потом тот орал под балконом. Виктор ничего не отрицал. Прокурор спросил:
- Вы ли убили Никиту и Веру Кулеминых?
То он жестко и резко ответил:
- Нет.
– Почему на бите, которую нашли в мусорном баке возле дома, были ваши отпечатки?
– Это бита из моей школы! Там полно моих отпечатков…
– Хорошо… тогда почему вся одежда, которую нашли у вам в мусорной корзине, была перепачкана бензином?
– Я же говорил, – Виктор тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что все улики против него и что простыми словами ничего не докажешь…
***
Проснувшись на следующий день, Лена вскочила, как ошпаренная. Что же теперь делать, как увидеться с Виктором и заставить все его рассказать? Но первым делом нужно узнать, как прошел остаток суда. Ведь ей сделали укол прямо в коридоре. Последнее, что помнила девушка – закрывающаяся дверь зала судебных заседаний.
Новое место жительства Елены Кулеминой представляло из себя чрезвычайно жалкое зрелище. В комнате интерната жили пять девчонок, не считая самой Лены. У каждой из них была своя история. Но они не рассказывали их. Большинство просто молчали, уставившись в потолок или стены. Сама Кулемина тоже не была охотницей поговорить, особенно после того, как попала сюда. Наверное это место специально было создано для таких, как она. Тишина и мертвый покой создавали нужную атмосферу для того, чтобы подумать, успокоиться. Иногда тишина сводила с ума, но тогда Ленка сжимала зубы и начинала считать до ста. Это успокаивало и не давало войти в беспросветную отрешенность. Оборванные обои, исписанные фломастером подушки и матрацы, тусклый, тоскливый свет из единственной лампочки без абажура. Все это как-то еще больше нагнетало обстановку. Хотелось выть, скулить как побитая собака и царапать стены, еще больше обдирая выцветшие маки на обоях.
Лена одела зеленые домашние туфли, которые ей выдали тут, как и всем новоприбывшим. Выбирать не приходилось: все вещи сгорели, оставив о себе только туманные воспоминания.
Комитетом по попечительству было решено оставить Кулемину в интернате до достижения ею совершеннолетия. Затем девушку скорее всего просто отправят в ее квартиру, ведь это ее наследство. До октября оставалось еще три месяца, и все это время ей запрещалось выходить за территорию интерната, к тому же каждый день Лену будут ждать процедуры, причем большинство не из приятных. Будет с ней работать и психолог, чтобы восстановить после психологической травмы. Подлечить душу, так сказать. Но Лене этого ничего не хотелось. Ей сейчас просто физически необходимо было увидеться с Виктором и понять, что же правда.
В коридоре было так же тихо, как и в комнате. Не видно и не слышно ни души… С горем пополам девушка нашла кабинет директора этого до безумия тихого места. Почему-то Лене казалось, что если хоть кто-то повысит здесь голос – его тут же посчитают больным и вколют лошадиную дозу снотворного, чтоб не шумел лишний раз. Так собственно и происходило… Но о правдивости своей странной догадки девушка пока еще не подозревала. Она постучалась. Натянула приветственную улыбку и вошла в кабинет.
– А… Новенькая.. – на секунду подняла глаза директорша и тут же вновь опустила их в бумаги, разложенные на столе. – Елена. Ну, здравствуй, садись… Как себя чувствуешь? Не тошнит после успокоительного? – слова, которые должны были звучать участливо и ласково, были отчеканены, будто их зубрили и произносили каждый день.
– Да… Все нормально. Я вчера сорвалась, простите. Просто…
– Я знаю, деточка, все знаю и понимаю. Этот мужчина убил твоих родителей, а ты доверяла ему… теперь…
– Я не «ДОВЕРЯЛА», – жестко сказала Лена. – А любила. И люблю! Потому что знаю – это не он убил моих родителей.
– Ну, девочка… – Калерия Викторовна отложила в сторону документы. – Это не тебе решать. Суд вынес приговор и вряд ли его кто-то сможет отменить.
– Как вынес… А что, все? – Из глаз непроизвольно брызнули слезы. – А сколько…
– Пятнадцать лет. Точную формулировку я не помню, но, по-моему, дали по максимуму. Во всяком случае, состояние аффекта не подтвердилось.
– А он что… признался?
– Нет. – Калерия безразлично пожала плечами.
– А можно мне его увидеть?
– Нет. – более жестко повторила директриса.
– Но…
– Никаких «но». Иди к себе в комнату!
– Но мне правда нужно его увидеть и спросить!
– Девочка! – Калерия Викторовна встала и нависла над девушкой, оперившись на стол руками. – Ты что, совсем с ума сошла? Этот придурок убил твоих родителей, а если он и тебя решит прикончить? Что меня тогда делать? Я ведь отвечаю за тебя. Во всяком случае, пока тебе не исполниться восемнадцать.
– Он не мог их убить. И меня он любит, не может он причинить мне вреда… Понимаете?! – начала переходить на крик Лена.
– Нет, не понимаю, – директорша аккуратно, так, чтобы не видела девушка, залезла рукой под столешницу и нажала кнопку. – Я повторяю, пока ты не достигнешь совершеннолетия, ты не выйдешь от сюда без моего разрешения. А получить его, ой, как сложно. Считай, невозможно.
Лена уже вскочила и хотела что-то крикнуть, но тут в предплечье впился холодный и острый предмет. Это врачи решили успокоить еще даже не начавшуюся истерику новой больной.
Виктор беспокойно мерил шагами камеру. Через пару дней его должны были направить к месту заключения. Это был какой-то далекий городок со странным названием, которого Степнов даже не запомнил. На данный момент ему, в сущности, было наплевать, что будет с ним. Виктор беспокоился о Лене. Как же она теперь, без родителей, без него, без поддержки и любви. Одна в большом и жестоком городе. Он слышал, что ее направили то ли в детдом, то ли в приемник. Что будет дальше с его девочкой, он даже не подозревал. Но самое важное – это то, что она обвиняет его в чем-то… и это вовсе не смерть ее родителей. Странные фразы, брошенные Ленкой перед тем, как ее увели из зала, выбросили его из реальности. Он пытался понять, о чем говорит Кулемина, какую правду он должен сказать… Даже собственное обвинение он слушал вполуха. Адвокат сразу сказал, что дело безнадежное, что нужно признаваться и тогда будет возможность смягчать наказание. Но Степнов категорически отказался от этого. Наговаривать на себя он не собирался, хотя прекрасно знал, что улик против него предостаточно: отпечатки пальцев на бите (откуда они там взялись, он прекрасно знал – эта бита из его спортзала, но, откуда она взялась в мусорном баке возле дома Кулеминых, оставалось загадкой), отсутствие алиби (всю ночь он в бреду провалялся в какой-то подворотне), странным образом залитая бензином куртка… И еще много всего. Порой Виктор и сам начинал сомневаться в своей правоте. Но тут же представлял себя глаза Лены, которая узнает, что именно он оставил ее без родителей и дома, и одергивал себя.
Сейчас ему нужно было только одно – увидеться до отъезда с Леной и поговорить. Он просто не мог уехать с тяжелой душей. Но увидеться с ней было нереально. Совершенно случайно он узнал, что Лена сейчас сильно больна, это еще больше удручало мужчину. Он понимал, что сейчас должен быть рядом, помочь, поддержать… обнять, наконец, поцеловать, приласкать. А он тут… мерит шагами сумрачную камеру и пытается найти выход из сложившейся ситуации.
Агата- Юзверь
- Сообщения : 23
Дата регистрации : 2009-08-28
Возраст : 33
Откуда : Волгоград
Страница 1 из 1
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения|
|
|